Октавий де Мюсидан встал и долго ходил по комнате, ничего не отвечая.

Оборванец терпеливо ждал.

— Я принимаю эти условия, — сказал наконец граф.

Что ему еще оставалось?

— Благодарю вас, ваше сиятельство.

— Мне непонятно только одно. Какой вам прок от того, что моя дочь выйдет за господина де Круазеноа?

— Это — наше дело.

— Ведь на самом деле вас интересуют шестьсот тысяч франков приданого. Возьмите их и оставьте меня в покое.

— Господин граф, вы предлагаете часть вместо целого. Муж мадемуазель Сабины унаследует все ваше состояние до последнего франка.

— Берите все, но оставьте мне дочь.

— Чтобы вы, получив обратно свои бумаги, подали на меня в суд? Не выйдет, ваше сиятельство, не выйдет! А на мужа собственной дочери вы жаловаться не станете. Прощайте, господин граф.

Папаша Тантен направился к двери.

— Это еще не все, — сказал де Мюсидан.

Старик обернулся.

— Я могу поручиться за согласие свое и графини. Но я не знаю, что скажет моя дочь.

— А что она может сказать?

— Например, что ей не нравится маркиз де Круазеноа.

— Господин Генрих красив, умен, любезен.

— Но если она все-таки откажет ему?

— Мадемуазель де Мюсидан слишком хорошо воспитана, чтобы пойти против воли родителей.