Тем временем рабби окончил свою молитву, совершенную им как обычно, в уединении, и подошел к своим почти обессиленным от жары ученикам, вопросительно взглянув на них. На мгновенье воцарилась тишина. Затем из-под засохшего куста вдруг показалось извивающееся тело крупной черной гадюки, которая стремительно прошуршала мимо, едва не задев носки сандалий сидящих на камнях путников.

Кифа заговорил смиренно и в то же время с привкусом горькой досады в голосе:

— Учитель, прости нас, если мы что-то не понимаем. Но зачем нам нужно было идти через эту проклятую Богом бесплодную, высушенную пустыню, где нет никого, кроме одиноких орлов в небе и пресмыкающихся змей на земле?

Ему вторил Иаков из рода Зевдеев:

— Рабби, ты знаешь, мы пойдем за тобой на смерть и в темницу. Но почему ты всю дорогу держишь наш разум в потемках? Зачем мы идем в Ершалаим, да еще и во время праздника Песах, когда там будет так много твоих врагов и завистников из фарисеев? Что нас всех ждет там? Скажи же прямо сейчас, не томи нас, мы очень ждем!

Иоанн, сидевший на камне, обняв и поджав свои худые израненные ноги, кажется, был почти готов расплакаться от отчаяния.

— Наставник, мы все очень устали, хотим пить. Но у нас нет с собой ни капли воды. Нам еще много часов идти до ближайшего поселения, но мои ноги горят от мозолей, а небо во рту все ссохлось. Что нам теперь делать? Откуда и от кого ждать помощи здесь, в этой пустыне?

Фигура Учителя в его коротком, до колен, хитоне, казалось, дрожала и расплывалась в горячем сухом воздухе. Он стоял, молча глядя на своих спутников, а затем указал рукой куда-то вверх:

— Кифа, видишь вон тот большой круглый камень в углублении, на склоне той черной скалы? Поднимись к нему и попробуй немного его сдвинуть. Возможно, там что-то есть.

Шимон немедленно встал и быстро пошел туда, куда показал наставник. Подниматься по скале было неудобно — хотя она и была совсем невысокой, но подошвы полуразвалившихся сандалий сильно скользили по голой поверхности склона. Наконец через несколько минут он оказался у цели. Камень был тяжелым и не поддался сразу. Тогда Кифа, обладавший редкой физической силой, встал на четвереньки и, напрягшись изо всех сил, все-таки сдвинул его. В то же мгновенье его лицо обдало настоящим фонтаном холодной, чистой, прозрачной воды из источника, бившего из недр скалы, выход которому преграждал камень. Шимон закричал от восторга, подставил под бурный поток рот, затем голову, руки и, наконец, буквально лег на него всем телом. Все его спутники также издали вопль изумления, вскочили с камней и наперегонки побежали, чтобы напиться и омыть себя животворной холодной влагой. Это был самый прекрасный момент их путешествия с той минуты, когда они ночью покинули (как оказалось позже — навсегда) вслед за наставником свои дома у Галилейского моря.