Одним пальцем я сдвинул шарф с рисунка. В нижнем углу подпись неуверенными прописными буквами: “ЭММА”, а рядом дата. Рыжевато-бурые пятна на небе и цветах не были каплями краски. Картинку девочка нарисовала в понедельник, скорее всего – в школе, и жить ей оставалось несколько часов.

Наступило долгое молчание. Мы опустились на колени, вдыхая запах дерева и яблок.

– Ну вот и наша улика, – сказал я. – В ночь, когда их убили, он находился в доме.

– Знаю, – отозвался Ричи.

Еще одна пауза, на этот раз более затянутая, каждый из нас ждал, когда ее прервет другой. В квартире сверху по голому полу зацокали высокие каблуки.

– Ладно, – сказал я и осторожно закрыл ящик. – Ладно. Разложим по пакетам, надпишем и двигаемся дальше.

Древний оранжевый диван был едва виден под свитерами, дисками и пустыми пластиковыми пакетами. Мы разбирали эти завалы слой за слоем, пытаясь найти пятна крови, – встряхивали вещи и сваливали их на пол.

– Мать честная, – ужаснулся я, выкопав телегид за начало июня и полпакета чипсов с солью и уксусом. – Ты только глянь.

Ричи сухо улыбнулся и поднял скомканное бумажное полотенце, которым вытирали что-то вроде разлитого кофе.

– Я видал и похуже.

– Я тоже, но это не оправдание. Мне плевать, что парень сидел на мели – за самоуважение платить не нужно. Спейны тоже разорились, но в их доме ни пятнышка. – Даже в худшие дни, сразу после развода с Лорой, я никогда не оставлял объедки гнить в мойке. – Вряд ли он был настолько занят, что некогда было взять в руки тряпку.

Ричи вытащил одну из диванных подушек, усыпанных крошками, и провел рукой по окантовке.

– Круглые сутки торчать здесь без работы и денег – кто угодно свихнется. Наверное, я бы тоже не заморачивался с уборкой.

– Не забывай: он не торчал здесь круглые сутки. Конору было где провести досуг. У него была куча дел в Брайанстауне.

Ричи расстегнул чехол на подушке и сунул руку внутрь.

– Да, действительно. И знаете что? Свалка здесь, поскольку это не его дом. Он жил в том логове в поселке, а там все блестело чистотой.

Мы обыскали все как следует: нижние стороны ящиков, задние стенки книжных полок, коробки с просроченными полуфабрикатами в морозильнике. Мы даже взяли зарядку Конора и подключили телефон Ричи к каждой розетке, чтобы убедиться, что ни за одной из них нет тайника. Коробку с документами мы собирались прихватить с собой в контору – на тот случай, если Конор воспользовался банкоматом через две минуты после Дженни или сохранил чек от компании Пэта, для которой рисовал сайт, – но для начала решили по-быстрому в нее заглянуть. Его банковские выписки живописали ту же удручающую картину, что и у Спейнов: приличный доход и основательные сбережения, затем доходы уменьшились, а сбережения сократились, затем разорение. Поскольку Конор был самозанятым, его падение выглядело менее стремительным, чем у Пэта Спейна, – суммы на чеках постепенно становились все меньше, а перерывы между гонорарами увеличивались. Однако Конор проделал этот путь раньше: количество заказов начало снижаться в конце 2007 года, а к середине 2008-го он уже залезал в сбережения. За последние несколько месяцев на его счет не поступало ни гроша.