Дженни покачала головой.

– Я такая: “Алё, прием? Ты пока ее даже не видел”. Он говорит: “Ну да – только потому, что не хотел, чтобы ты что-то заподозрила. Но теперь, когда ты в курсе, я смогу сделать кучу вещей. О боже, Джен, у меня прямо камень с души!” Он смеялся, откинулся на стуле, взъерошил волосы. Лично я не видела ничего смешного, но все-таки… – Дженни печально улыбнулась. – Приятно было увидеть его таким, понимаете? Очень приятно. И я спрашиваю: “Что именно ты будешь делать?” Пэт упер локти в стол, устроился поудобнее – совсем как в те дни, когда мы планировали отпуск или еще что, – и говорит: “Ну, идея с видеоняней на чердаке явно не сработала, так? Животное от нее ускользает – возможно, ему не нравится инфракрасное излучение. Не знаю. Поэтому нам надо залезть ему в голову. Сечешь?” Я говорю: “Ничуточки”. Он опять засмеялся и говорит: “Ну, чего оно хочет? Мы же не знаем – возможно, ему нужна еда, тепло или даже компания. В любом случае зверь думает, что сможет найти это у нас дома, иначе он бы сюда не пришел, так? Он чего-то хочет и думает, что получит это от нас. Поэтому мы должны дать ему шанс подобраться поближе”. Я говорю: “Ни за что!” – но Пэт говорит: “Нет-нет-нет, не волнуйся, совсем близко мы его не подпустим! Я создам контролируемые условия. Процесс целиком под нашим контролем. Я поставлю видеоняню на лестничной площадке и направлю ее на люк, так? Люк оставлю открытым, но затяну проволочной сеткой, чтобы животное не могло спуститься в дом. На лестнице будет гореть свет, так что не придется включать инфракрасный режим – вдруг это он отпугивает зверя. Нам с тобой просто нужно будет подождать. Рано или поздно животное захочет подобраться к нам поближе, направится к люку и – хоп! – попадет в объектив. Видишь? Это идеальный план!”

Дженни беспомощно развела руками.

– Мне он не показался таким уж идеальным… Но должна же я поддерживать мужа, так? И потом, я уже несколько месяцев не видела его таким счастливым. Поэтому я сказала: “Ладно, хорошо, давай”.

Я ожидал, что услышу невнятное бормотание, бессвязные обрывки, перемежаемые всхлипами, однако рассказ Дженни звучал четко и ясно. Она излагала с той же непреклонной, волевой скрупулезностью, которая не давала ей уснуть, пока она не наведет идеальный порядок в доме. Возможно, мне следовало восхититься ее выдержкой или хотя бы быть за нее благодарным. Раньше, до нашей первой беседы, мне казалось, что мой самый страшный кошмар – это Дженни, воющая от горя. Однако ее ровный и тихий голос, словно у бесплотного существа, чей неумолчный шепот на ухо будит тебя поздно ночью, был куда хуже.