– Учитывая все это, у нас есть серьезные основания предполагать, что подозреваемый в убийствах –  подросток.

Возвращается Экен. Санна не понимает, что такое важное могло заставить его покинуть кабинет посреди обсуждения. Именно этого обсуждения.

– Продолжай, –  произносит он.

– Хорошо. Я сказала, что есть только один человек, которому могли быть адресованы записанные Мией видео, и это мальчик из лагеря.

Экен одобрительно хмыкает.

– Можем ли мы прибегнуть к помощи журналистов? –  спрашивает Санна. –  Чтобы найти его… Кто-то ведь мог бы его узнать.

Прежде чем Экен успевает что-то ответить, Эйр хлопает ладонями по столу.

– Мы должны заново допросить Инес Будин и Аву Дорн, –  произносит она со злобой. –  Ведь они, блин, знают, кто он. Они должны знать. Их втянули в эту историю с лагерем. Дорн была там. Я с удовольствием займусь ею еще раз хоть сейчас.

Экен сконфуженно мнется, но ничего не отвечает.

– Только не говорите, что отпустили ее! –  возмущается Эйр. –  Вы отпустили Аву Дорн?

Экен кивает.

– Лильегрен только что мне сообщил. Решение уже принято. Инес Будин передумала и забрала свое заявление с обвинением в нападении.

– Как, черт возьми… –  вырывается у Эйр. –  Но мы же можем попытаться удержать ее ненадолго, если она еще здесь? А Инес Будин мы могли бы…

Экен поднимает руку, чтобы заставить ее замолчать.

– Инес Будин сказала Лильегрену, что заказала билет на другой конец земного шара, так что она уже, видимо, покинула страну. А Аву Дорн успела забрать из заключения ее дочь.

– Дочь? –  удивляется Эйр. – У этой гиены есть дочь?

Санна поворачивается к ней.

– Помнишь, что Дорн сказала, когда мы пытались вытянуть из нее имя мальчика?

Эйр смотрит на нее непонимающе.

– Сильный и стильный. Она сказала, что, на ее взгляд, он выглядит сильным и стильным.