– Садись.

Норман подвинул стопку книг и аккуратно примостился, не касаясь спинки. Ловкие старческие пальцы на пару мгновений его отвлекли: они выглядели как быстрые и тонкие паучьи лапы, порхающие вокруг трубки.

– Я приехал в Ирландию вместе с группой, потому что пишу статью, – заготовленная ложь наконец легла на язык, чтобы, как и всегда, деликатно оплести правду, – об ирландском фолькло…

– Я же сказала, – прервала Мойра, даже не подняв на него взгляд. Она уже забила табак и теперь копалась в стеклянной вазочке на столе, пока наконец не нашла спичечный коробок. – Хватит меня дурить. Еще раз попытаешься – и отправишься за порог.

Это не был первый раз, когда кто-то не верил ему на слово, ей-богу, конечно нет. Но Мойра выглядела так, говорила так, словно знала о чем-то наверняка, а не не верила.

– Ты пришел спросить, почему она это нарисовала. – Взяв спичечный коробок в руку, она небрежно показала им на лист. – Это ведь дело рук Эмер?

И снова. Снова. Норман открыл было рот, чтобы подтвердить: «Да, это она» – или спросить: «Откуда вы знаете?» – но Мойра только покачала головой.

– Бедный ребенок. – Вместо жалости в ее голосе был гнев. – Страшная судьба.

Эмер выглядела странной, но «страшная судьба»? Похоже, Норман ошибался и это был не аутизм, – может быть, что-то приобретенное… Психологическая травма или серьезная травма головы в детстве?

– С ней что-то случилось? – спросил он. – Поэтому она их рисует?

– Он обещал им золото. – Мойра задумчиво потрясла коробок. – Много золота.

А вот и снова золото.

– Что ж, он его нашел… Только не так, как они хотели. – И прежде, чем Норман успел сказать хоть что-то, она резко перевела тему: – Ты, говоришь, историк. Ну и что, по-твоему, это значит?

Продолжая мыслями хвататься за подсказки – золото, обещания, «страшная судьба», что-то пошло не так, – Норман не успевал за ней.

– Простите, я…

– Спираль. – Она с неожиданным негодованием стукнула коробком прямо по рисунку. – Ты принес сюда спираль. Вот и говори о ней! Не отвлекайся.