– А до этого я что делал? – хмыкнул Кэл. – Или у тебя сейчас какие-то кривые вопросики пойдут?
Блайт проигнорировал его шутку и, посомневавшись, все-таки начал:
– У мистера Доу и правда много татуировок. И у вас с миз Роген. Я не спрашивал, но вы сегодня заговорили про них, так что… Они нужны, чтобы защищаться от нечисти?
Кэл кивнул.
– Апатро… – Блайт с сомнением запнулся. – Апетреика?
– Апотропеика, ага. От какого-то заумного греческого слова. Это, вообще-то, любые защитные прибамбасы. – Кэл дернул себя за макаухини на шее, точно как получасом ранее Джемма. – Но и татуировки в том числе.
– А как… Как мистер Доу может их носить? Я имею в виду, я ведь чувствую, что он не…
Блайт запнулся, пытаясь подобрать слова.
Запинка казалась искренней. Кэл любил искренность, хотя в случае Блайта «казалась» и «была на самом деле» могли быть двумя диаметрально разными вещами; Кэл отдавал себе в этом отчет. Это всегда был голос, похожий на голос Джеммы, – тот, что все время держал его начеку, но на самом деле Кэлу не требовалось ни голоса Джеммы, ни ее фантома. Он трезво оценивал ситуацию и сам, и чужой патронаж ему был не нужен.
– Ты говори как есть, – посоветовал Кэл, глядя на профиль Блайта. – Чего стесняться-то.
Блайт перестал гипнотизировать крыльцо и тоже повернулся к нему лицом. Решился:
– Мистер Доу… Кто он такой?
И, понизив голос почти до шепота, спросил:
– Что он за существо?
Обычно это начиналось резко. Как будто включаешь фильм на середине и оказываешься посреди сцены, начало которой ты пропустила, отходя за попкорном: что-то происходит в моменте, а ты даже не понимаешь, чт
Но на этот раз сон начался плавно: Джемма помнила, как засып