Он подкрался бесшумно, затушил огонь пальцами и положил огарок в карман. Очень аккуратно достал револьвер, а потом, не дыша и сжав зубы, медленно взвёл курок. За дверью слышался чей-то голос. Очень тихий, слов не разобрать. Проклятые барабанные перепонки. Так и не восстановились до конца. Митя осторожно толкнул дверь. Лишь бы не скрипнула.

Не скрипнула. Но человек с лампой в руке всё равно повернул голову.

– Орест Максимович, поднимите руки. Всё кончено.

Митя направил на него револьвер, за секунду оценивая обстановку. Комната метров тридцати по площади, прямоугольник с несколькими нишами. На окнах ставни с замками, других выходов нет. На полу несколько ящиков и бочек, обломки мебели. Соня слева, у стены. Живая! Но связанная. И этот у стола. Довольно далеко от неё.

Ганеман виновато улыбнулся:

– Недооценил я вас, Дмитрий Александрович.

И резко выдохнул, задув огонь.

«Сука!!!» – мысленно заорал Митя.

И тут же беззвучно закричал снова, не давая себе времени на размышления и призывая ту, что маняще клубилась вокруг: «Помоги!»

Тьма захохотала так, что, казалось, затряслись стены:

«Ну наглец! Ты хоть понимаешь, КОГО просишь о помощи?»

«Ещё в больнице понял».

«Тогда должен знать, что божественные сущности без причины в людские дела не вмешиваются. Или за достойную награду. Что ты можешь предложить Смерти?»

«Только мою жизнь».