– Все еще ездите на своем велосипеде? – спросила она.

– А ты все мне льстишь, как я погляжу. – Его улыбка потухла. – Почему тебя так долго не было?

– Да так, рутина затянула… – Паллорино помолчала. – Не знаю, Алекс. Я… была очень занята.

Профессор долго смотрел на нее. Под этим взглядом Энджи стало неуютно, но она не подала виду.

– Ты мне так внятно и не объяснила, зачем пошла работать в правоохранительную систему, – сказал профессор. – Что заставило тебя бросить научно-исследовательскую деятельность и заняться розыском преступников?

Энджи облизала пересохшие губы.

– Вы говорите совсем как мой отец! Я хочу помочь тем, кто не может себя защитить. Хочу отправить за решетку негодяев, которые избивают и насилуют…

Ей отчего-то вспомнился Мэддокс со своим Джеком-О и рассказом, почему ему необходимо о ком-то заботиться, что-то ощутимо изменить к лучшему, потому что зачастую этого не дает даже работа полицейского. Мэддокс славный человек, он в беде не бросит. Она его недостойна…

– В основном мужчин – ты же работаешь в отделе особых жертв, – ввернул Алекс.

Энджи с усилием заставила себя вернуться к настоящему.

– В отделе борьбы с сексуальными преступлениями, – поправила она. – По статистике, подавляющее большинство насильников – мужчины. Так уж природа устроила.

Психолог медленно кивнул, обдумывая услышанное.

– Так что послужило причиной этого срочного визита? Что тебя беспокоит?

Как всегда, профессор перешел сразу к делу. Энджи уже открыла о себе больше, чем намеревалась. Именно поэтому она и избегала Алекса. Придя после университета в полицию, она эмоционально закрылась, выучившись, так сказать, не смешивать – не терять объективности при расследовании чудовищных преступлений. Одновременно она начала все чаще снимать мужчин для анонимного секса. Внутренняя трансформация произошла исподволь, практически неощутимо, но в обществе опытного психолога и своего старого знакомого, который видит ее насквозь, Энджи не на шутку разволновалась.

Осторожно поставив чашку с блюдцем, она заговорила о болезни матери, о лечебнице, о своих опасениях, что она унаследовала заболевание Мириам, потому что уже появились первые симптомы – визуальные и слуховые галлюцинации. Девочка в розовом, странные слова на неизвестном языке, от которых охватывает первобытный ужас и возникает непреодолимое желание бежать и спасаться. Энджи поделилась, как ей всегда муторно на Рождество и во время снегопада, рассказала, как едва сама не впала в прострацию, когда мать в палате запела «Аве, Марию», и наконец призналась, как на нее нашло помрачение, и она набросилась на своего коллегу у стен кафедрального собора.