– Т… там.
Он быстро подошел к двери и открыл ее.
– Нет! – закричала она. – Туда… нельзя. Моя спальня.
Коул замер.
Она так и не запахнула халат. В медном свете огня он увидел большие шрамы на ее грудях. Страшный шрам вокруг шеи. Шрамы на бедрах и голенях. Его взгляд медленно опустился к ее ступням.
Не хватает нескольких пальцев, другие частично ампутированы. Это объясняло ее неловкую походку.
Весь ужас того, что Себастьян Джордж сотворил с ней, предстал перед Коулом, отпечатанный на ее теле.
У него свело мышцы. В нем кипели сострадание и слепая ярость. И в это мгновение он понял, что готов на все, только бы защитить эту женщину. Эту сильную, невероятную, соблазнительную, добрую, щедрую женщину, которая была настолько разрушена и охвачена стыдом, что даже не могла позволить ему любить ее.
Оливия осознала, что Коул ее разглядывает, и вздрогнула. Она побелела и начала завязывать халат. Ее пристыженное, смущенное лицо убило Коула.
– Что у тебя в спальне? – мягко спросил он.
– Пустяки. Убирайся отсюда. Я в порядке.
Это он уже слышал.
– Эйсу надо выйти. Можно я открою дверь и выпущу его? Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке.
На лице Оливии снова появился ужас, когда ее взгляд упал на дверь спальни. Коул даже испугался, что Оливия может броситься вперед.
Он осторожно открыл дверь. Из спальни, виляя хвостом, выбежал Эйс и направился прямиком к хозяйке.
Оливия присела на корточки, обняла его, обхватила, прижала к себе, уткнулась в его шерсть. Пес принялся лизать ее лицо.
Глаза Коула повлажнели от эмоций, а в крови бурлил адреналин. Он быстро вошел в спальню и в ужасе застыл.
Поперек белой простыни губной помадой были написаны слова: