Профайлер остановился и заставил себя успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов. Затем он широко раскрыл глаза и продолжил осматривать надгробия поблизости, на ходу шепча имена усопших, чтобы отвлечься.

В конце ряда ему бросилось в глаза еще одно знакомое имя: Ян Цзиньчэн. И почти тут же эти три слога негромко вырвались у него изо рта.

Фан Му в растерянности уставился на надгробие: на фотографии этот самоуверенный и высокомерный мужчина, возомнивший себя богом, был одет в костюм и галстук и выглядел как живой.

Фан Му повернул голову и уставился на несколько надгробий позади него. Они также молча смотрели на него в ответ.

«Сколько же здесь еще людей, чья жизнь пересеклась с моей?»

Фан Му тут же забыл о первоначальной цели прихода на кладбище Лунфэн и побежал трусцой между надгробиями, освещая их фонариком.

Лу Сюй. Тань Цзи. Цзян Дэсянь. Хуан Жуньхуа. Син Чжисэнь. Дин Шучэн. Лян Сыхай. Лян Цзэхао. Цзинь Юнъюй…

Вскоре Фан Му уже не мог бежать и, задыхаясь, прислонился спиной к одному из памятников. Все его тело словно застыло в ледяной глыбе.

Некоторые из них – товарищи по оружию, другие – враги.

Смерть – это необязательно облегчение, а вот жизнь – определенно пытка. Однако некоторые люди существуют, чтобы предотвратить более жестокие смерти.

Фан Му выпрямился и посмотрел на надгробия, слегка вырисовывавшиеся в темноте.

«Когда-нибудь я присоединюсь к вам, но не сейчас. Сегодня же вечером, независимо от того, были ли вы мне товарищами или врагами, пожалуйста, помогите…»

Фан Му постепенно успокоился, вытер со лба пот и поправил очки, чувствуя, что его нижнее белье промокло насквозь и холодит тело. Он отошел от надгробия, к которому прислонился, и повернулся, попутно освещая имя владельца фонариком.

Его глаза вмиг расширились.

Надгробный камень украшало лицо самого Фан Му.

* * *

Кровь, которая только-только начала течь, вмиг застыла. Фан Му остолбенело смотрел на другого себя на надгробии, а в голове у него было совершенно пусто.

«Я уже мертв или же умер в твоем сердце?

Почему ты так ненавидишь меня, что проклинаешь подобным образом?

Неужели хочешь, чтобы я не знал покоя ни при жизни, ни после смерти? Неужели ты…»