Ло Шаохуа не торопился с ответом. Он закурил сигарету, несколько раз глубоко затянулся и посмотрел на Линь Годуна, который в нетерпении таращился на него.

– Во-первых, если я сейчас арестую тебя, ты знаешь, каков будет результат. – Полицейский сжал кулаки с непоколебимой решимостью в голосе. – Мы взялись не за тот конец и поймали не того человека. Мы признаём это. Но, я клянусь тебе, ты не доживешь до того дня, когда нас посадят в тюрьму!

Лицо Линь Годуна внезапно посерело, а тело обмякло.

– Это первый вариант… а как насчет второго?

– Второй – я отправлю тебя в психиатрическую больницу, и тебе не разрешат выходить оттуда до конца твоей жизни. – Шаохуа раздавил окурок рукой. – Я тебе не верю. Только навсегда изолировав тебя от этого общества, можно гарантировать, что ты никогда больше не будешь убивать.

Линь Годун был ошеломлен. Он никак не ожидал, что полицейский предложит такое решение – и волки сыты, и овцы целы… Но хотя это предложение может спасти ему жизнь, оно также означало, что он проведет остаток своей жизни в палате – в чем разница между этим и отправкой в тюрьму?

– Живой или мертвый, ты выбираешь сам.

Линь Годун сурово смотрел на Шаохуа, и негодование в его глазах становилось все сильнее и сильнее. Этот полицейский слишком коварен. Второй вариант имеет очень высокую цену. Годун и представить себе не мог, с какой жизнью столкнется в психиатрической больнице, но она наверняка будет долгой и мучительной. Является ли такая жизнь чем-то лучшим, чем смерть?

«Есть ли еще выбор?»

Внезапно железная дверь открылась, и на пороге появилась мать Линь Годуна с корзиной овощей. Как только она зашла в коридор, увидела двух человек, стоявших лицом друг к другу.

– Ой, а вы случайно не… – удивленно обратилась она к Ло Шаохуа, но вдруг увидела своего сына с окровавленным лицом. – Боже мой, Годун, что с тобой?

Пожилая женщина поспешно поставила корзину с овощами, которую держала в руке, и потянулась, чтобы помочь сыну встать. Тот перевел взгляд на корзину. Свинина, сельдерей, вермишель и яйца…

Внезапно придя в ярость, Годун пополз, упираясь руками и ногами в пол, схватил сырой свинины и, запихав ее в рот, принялся жевать.

– Бог мой! Годун, что ты делаешь? – Женщину объяли потрясение и испуг. Она потянулась, чтобы вытащить свинину изо рта сына, но тот, внезапно повернувшись, укусил ее за тыльную сторону ладони, из которой тут же потекла кровь. – Сынок, да что с тобой такое? Скажи что-нибудь! Я же твоя мать!

Линь Годун оттолкнул ее, затем бросился к корзине с овощами, схватил сырое яйцо и отправил в рот. Раздался скрип яичной скорлупы, желто-белая яичная жидкость потекла из уголка его рта.