– Ха-ха, конечно рады! – Цзи Цянькунь отложил папку, которую держал в руке, и подъехал к ней. – Ты уже поела? Сегодня у нас свиные ребрышки и суп из корня лотоса.

– Я не голодна, не беспокойтесь. – Девушка села у кровати и оглядела Цзи Цянькуня с головы до ног. – Лао Цзи, вы снова похудели…

– О, правда? – Старик коснулся своей обвисшей щеки. – В последнее время я плохо сплю… – Он опустил руку, и его лицо потемнело. – Не могу заснуть, зная, что Линь Годун живет в этом городе и дышит тем же воздухом, что и я. А я ничего не могу поделать.

– Он будет наказан, – произнесла Сяохуэй. – Каждый, кто творит зло, будет наказан.

Цзи Цянькунь поднял голову и посмотрел на нее. Девушка произнесла с милой улыбкой:

– Давайте побреем вас еще раз. Щетина уже отросла.

…Как и в прошлый раз, Цзи Цянькунь удобно откинулся на спинку инвалидного кресла, накрыв лицо горячим полотенцем. До его ушей донесся легкий шорох, словно Юэ Сяохуэй нежно поглаживала лезвие большим пальцем.

– Знаете, Лао Цзи, иногда, когда вижу вас, я думаю о своем отце…

– Правда? Ему столько же лет, сколько и мне?

– Он младше вас. – Голос девушки стал ближе. – После смерти моей матери он больше не женился. Растил меня в одиночку.

– У твоих родителей, должно быть, были хорошие отношения…

– Да. – Ее голос теперь раздавался около уха старика. – Мой отец до сих пор хранит вещи мамы – рука не поднимается выбросить.

– Он, – Цянькунь вздохнул, – очень упрямый человек.

– Упрямство приносит ему только боль. Бесконечную боль.

– Почему же?

– Он напивается. Похоже, только так он может забыть о смерти любимой.

Цзи Цянькунь некоторое время молчал, потом произнес:

– Но, по крайней мере, ты с ним…

– В этом нет никакого смысла. – Юэ Сяохуэй усмехнулась. – Я выросла похожей на него, но предпочла бы быть как моя мама.

Послышался шорох одежды.