– Избавьте меня от ваших упражнений в остроумии, – ответил я. – Мне известно, кто ваш хозяин. Знаю я и о том, что вы совершили по его приказу. Если ему так необходимо со мной встретиться, отчего же он не пригласил меня официально, как любой честный человек?

– Говорят, ваш приятель господин Хэксби снова на свободе, – продолжил Вил, будто не расслышав моих слов. – Вы же не хотите, чтобы его постигли новые несчастья? А молодая женщина, его служанка – если она, конечно, действительно служанка? Должно быть, весьма любопытная штучка. Дочь цареубийцы… Яблоко от яблони недалеко падает? Скоро ее разыщут, и тогда я за ее жизнь гроша ломаного не дам – от палача ей не уйти. Но что, если… – Выдержав паузу, Епископ поглядел на меня. – Но что, если у нее найдется друг при дворе, готовый замолвить за нее словечко?

Я отвернулся и уставился на тяжелую занавеску, отделявшую меня от свободы. Старая кожа покрылась пятнами и растрескалась. За годы под ударами стихии она затвердела, точно дерево. Я устремил взгляд на пятно, в котором моему растревоженному разуму мерещились очертания кабаньей спины.

Кнут и пряник. Сначала Вил угрожал мне, затем попытался меня подкупить. Его дерзость просто не укладывалась в голове. Мое положение в Уайтхолле нельзя назвать высоким, но и мелкой сошкой я больше не был. У меня влиятельные покровители. Мое имя известно королю. Мой начальник – Уильямсон, заместитель лорда Арлингтона. Я секретарь в Совете красного сукна, где всем заправляет господин Чиффинч.

Однако хозяина Вила, то есть герцога Бекингема, все это нисколько не смущает. Он слишком богат, слишком уверен в своих силах, слишком заносчив, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Если Эдварда Олдерли убили по его приказу, герцогу ничего не стоит избавиться и от меня тоже. А я ведь даже не знаю из-за чего.

Я подумывал о том, чтобы сбежать, пока мы не доехали до цели. Но Вил сидел ко мне так близко, что его колено задевало мое, к тому же вытянутые ноги Епископа преграждали путь к дверце справа. Мы ехали лицом к запряжке. Роджер сидел напротив, расположившись так, чтобы не дать мне подобраться к дверце слева. И у слуги, и у хозяина быстрые ноги и длинные шпаги. Мои руки были связаны за спиной так, что приходилось сидеть скособочившись, и в движениях я был ограничен. Мои похитители зажали меня со всех сторон, совсем как во дворе.

Некоторое время мы ехали в тишине – если можно считать тишиной звуки с улицы, хриплое дыхание Роджера и нетерпеливое постукивание пальцев Вила по гарде шпаги. Я рассудил, что они оба наверняка бывалые солдаты, по всей видимости служившие в армии Кромвеля, а впрочем, это еще ничего не говорит об их нынешней позиции, ведь после Реставрации почти вся страна перешла под знамена короля с той же легкостью, с какой человек сбрасывает один камзол и надевает другой. Однако я заметил в поведении Вила особенность, объяснить которую было сложнее.