– Думаю, что да, сэр.

Мой голос слегка дрогнул, и отнюдь не от холода. Король знал, что у его брата и Оливии Воден, ныне называющей себя леди Квинси, в Брюгге случился роман и Фрэнсис – их дочь. К тому же его величеству известно, что Кларендоны отдали этого незаконнорожденного ребенка на воспитание Уорли и за это назначили им щедрое содержание. Но король не подозревал о том, что письмо до сих пор существует, пока лорд Кларендон не обнаружил его пропажу, и тогда ему пришлось во всем признаться королю.

Что, если именно это обстоятельство настроило его величество против Кларендона? Неужели оно стало последней каплей, из-за которой тот в конце концов лишился поддержки короля?

Письмо написано собственной рукой герцога Йоркского в Брюгге, в 1657 году. Оно адресовано госпоже Оливии Воден. Однако в самом послании герцог ясно дал понять, что он обращается к женщине, с которой связан брачными узами и в глазах Господа, и в глазах закона. Герцог писал о венчании, состоявшемся накануне, и о брачной ночи, которую они провели в объятиях друг друга. Он называл по имени священника, освятившего их брак по всем канонам англиканской церкви.

Из послания следовало, что герцог Йоркский – двоеженец, ведь позже он женился на дочери лорда Кларендона, а значит, его дети незаконнорожденные. Хороший юрист – к примеру, господин Тёрнер – на основании такого письма способен добиться, чтобы маленькую госпожу Фрэнсис признали законной дочерью герцога Йоркского. В таком случае она становится следующей претенденткой на престол после своего отца. И, скрывая этот документ, лорд Кларендон совершил тяжкое преступление.

Так вот почему король велел привезти Фрэнсис в Лондон – так удобнее следить за девочкой. Золотуха, которой страдает ребенок, лишь удобный предлог. Но его величество не ожидал, что леди Квинси перейдет на сторону Бекингема.

– Поднимите створки фонаря, – приказал король.

Я подчинился. Огонек затрепетал и почти погас. Я повернул фонарь, чтобы защитить его от ветра. Король свернул письмо в трубочку и медленно, осторожно скормил его ненасытному пламени. Когда бумага догорала, его величество обжег пальцы. Выругавшись, он опустил створку фонаря.

Я ждал – подданному не пристало первому заговаривать с монаршей особой. «Слава богу, – думал я. – Наконец-то все кончено». Кларендон превратился в политическую обузу: этому способствовали и неприязнь, которую к нему испытывал народ, и его привычка поучать короля. А теперь Кларендон и вовсе утратил последний шанс вернуть благосклонность короля, и опасность парламентского разбирательства только возросла. Бекингем одержал верх. Чтобы эффективно управлять государством без Кларендона, король будет вынужден полагаться исключительно на герцога и его союзников в парламенте. Но, по крайней мере, король уничтожил письмо, лишив Бекингема самой желанной победы: возможности использовать Фрэнсис, чтобы внести сумятицу в порядок престолонаследия и ослабить позиции герцога Йоркского, таким образом еще больше усилив собственное влияние.