А внизу величайший король в Европе, а может, и во всем мире ехал через свои владения в сопровождении многочисленной свиты, призванной демонстрировать его могущество и охранять августейшую особу. Король намеревался посетить свои новые земли в Испанских Нидерландах. Монарха сопровождала королева, от имени которой он заявил свои права на эту провинцию, а также его брат Месье, герцог Орлеанский, и супруга брата, Мадам. Месье постигла неудача: Мадам так и не понесла, и ничто не мешало ей отправиться в Англию. Принцесса распорядилась, чтобы Кэтрин сопровождала ее, взяв с собой планы нового поместья возле Сен-Клу.

Двадцать восьмого апреля вместе с королевской семьей весь двор покинул Сен-Жерменский дворец, и процессию сопровождала армия из тридцати тысяч человек. Кроме того, с ними путешествовали государственные чиновники, занимавшие высочайшие посты, и группа духовных сановников. На подготовку ушли месяцы. Процессия состояла из сотен карет, включая большую королевскую. Кони лучших кровей, дворяне в роскошных одеждах, отборные французские войска и полчища слуг. Позади тянулся караван повозок, нагруженных добром, которого хватило бы на весь Париж. Среди прочего на этих повозках везли мебель, гобелены, золотую и серебряную посуду: ведь в дороге их величествам необходимо обеспечить точно такой же комфорт, как и в любом из королевских дворцов. Последней шла разношерстная толпа маркитантов, назойливых, точно мухи.

К сожалению, погода, как и ястреб, паривший высоко в небе, не прочувствовала торжественности момента. Из-за дождя дороги развезло, одежда намокла, лошади поскальзывались, а усталые люди огрызались друг на друга. Реки выходили из берегов, и поля превращались в болота. Шатры протекали, а походные костры слабо шипели и гасли. Несмотря на все усилия поваров, еда была отвратительной, а свежих яиц, молока и сливочного масла вечно не хватало.

Во время пути французский двор напоминал Кэтрин погорельцев, тысячами бежавших из Лондона во время Великого пожара, а иногда – ревущий и мычащий на все голоса скот, который гонят по узким улицам Смитфилда навстречу гибели. Казалось, путешествию не будет конца. Время словно бы слилось в однородную массу, разве что с каждым днем неудобства становились все более невыносимыми. Кэт почти с ностальгией вспоминала морскую болезнь, от которой страдала посреди Ла-Манша.

Впрочем, ей еще, можно сказать, посчастливилось – стихия бушевала за пределами старомодной кареты, в которой госпожа Хэксби путешествовала вместе с двумя врачами, толстым священником, швеей и без умолку болтавшей женщиной, считавшей себя очень важной персоной, потому что она делает прически одной из фрейлин Мадам. В карету задували сквозняки, крыша протекала. Портниху мучили газы, у священника дурно пахло изо рта, а один из докторов слишком давал волю рукам.