– Учитывая полученную жертвой записку, – заметил он, – можно сказать, что мы говорим о каком‑то религиозном фанатике, вероятно христианине-фундаменталисте.

– Да, это кажется очевидным, – согласился Виктор. – Тем более что сожжение заживо – традиционная казнь, к которой христиане приговаривали еретиков.

Грей пригубил свой кофе.

– Как‑то непохоже, что ты в этом убежден.

– На нынешней стадии я не возьмусь особенно много рассуждать, но фундаменталисты не славятся любовью к таким экзотическим выходкам. – Виктор сверился с часами. – Мы встречаемся с детективом Чином в Доме Люцифера в четыре часа. Пока мы туда добираемся, я хочу познакомить тебя с некоторыми аспектами этого культа. Ты, наверное, мало что знаешь о сатанизме?

– Мне даже Оззи Осборна слушать не разрешалось.

Подошел официант проверить, как у них дела. Грей никогда раньше не бывал в кофейне с таким внимательным обслуживанием. Виктор продолжил:

– О сатанинских культах веками бытуют всевозможные неправильные представления, хотя среди них попадаются и достоверные. А реальность, как обычно, куда сложнее.

– Ты сказал «культы», во множественном числе. Я раньше не понимал, что их больше одного.

– Подобных культов, сект и ересей не так много, как христианских, но ты все равно был бы потрясен, узнав, что они исчисляются сотнями, если не тысячами. Большинство из них, конечно, уничтожены католической церковью или разъяренными толпами, но многие существуют и сегодня, и Дом Люцифера – самый большой и наиболее известный культ.

Грей обхватил ладонями чашку с кофе.

– Может, задам сейчас глупый вопрос, но сатана и Люцифер – это одно и то же… существо? Я-то всегда считал это само собой разумеющимся.

– Коварный вопрос. В наши дни сатана и Люцифер вроде как взаимозаменяемые обозначения, но исторически между ними существовала разница. У христианского дьявола много имен, хотя само понятие восходит к древнеперсидскому божеству.

– Это ты о зороастризме?

– Вижу, ты много читал в свободное время, – улыбнулся Виктор.

– Теперь религии – это моя профессия, и я не хочу прозябать в неведении. Тебя мне никогда не догнать, но и оставаться невежественным я тоже не хочу.

Виктор кивнул, энергично и одобрительно.

– Эволюцию дьявола начиная от зороастризма оставим для другого раза. Но христианская и зороастрийская версии дьявола, как и изначальная концепция сатаны, то есть «противоречащего», в иудаизме – все это попытка дать ответ на один вопрос: откуда взялось зло.

– Если верить в Бога, – медленно проговорил Грей, – получается, что оно либо от Него и исходит и, значит, является частью Божественной природы, либо появилось откуда‑то еще. Это приводит нас к идее дьявола.