– Лучше меньше, да лучше, примерно так, – перевел Фарчи. – Когда вы хотите вернуться к профессору?

Ева уже собиралась ответить, когда в заднем кармане джинсов завибрировал ее мобильник.

– Извини, – сказала она. – Это Паола Эрриу.

– Ответь, конечно.

– Привет, Паола.

Раис и Фарчи увидели, как инспектор побледнела и пробормотала несколько неразборчивых слов.

– Эй, что, черт возьми, происходит? – спросила Мара.

Ева опустила трубку и в смятении пробормотала:

– Речь о Ниедду.

Глава 103 Карбония

Глава 103

Карбония

Не все убийства одинаковы. Некоторые остаются с вами навсегда. Вы носите их внутри, как шрамы. Через несколько лет они перестают причинять боль и заявлять о себе, становясь частью вас. Рубцовая ткань затягивается до такой степени, что вы в конечном итоге не обращаете на нее внимания. Но достаточно одной детали, запаха, взгляда или слова, чтобы разбередить рану, открыть ящик Пандоры, который почти все следователи носят внутри, высвобождая разъедающие воспоминания и подкрадывающееся, как кишечный червь, чувство вины. И сколько бы километров, физических или душевных, вы ни прокладывали между собой и делом, оно всегда найдет вас, как беспокойный дух, который мучает, чтобы добиться справедливости. Он стоит с вами в очереди у кассы супермаркета, наблюдает за вами, пока вы ждете приема у врача; вы чувствуете его присутствие за спиной, пока ужинаете с семьей. Он преследует вас с той же мукой, с которой преследует любовь, на которую вы не осмелились. Жажда правды со временем ослабевает, но не у тех душ, что обречены на вечную ночь, которую вы должны осветить. Это ваша работа. Или, может быть, нечто большее: то, кем вы являетесь. То, для чего вы, как вам кажется, рождены. Ваша миссия. Ваш приговор. И если вы попытаетесь забыть духов убитых, они не дадут вам уснуть. Вы замечаете их у изножья кровати. Они шепчут о вашей слабости. Они обвиняют вас в том, что вы сдаетесь. В конце концов, они сводят вас с ума, и вы сделаете все, чтобы их прогнать. Все, что угодно.

Баррали очень хорошо знал эту одержимость, потому что прожил с ней более сорока лет. Глядя на труп своего старого коллеги в ванне, залитой кровью, он задумался о болезни, что заразила Маурицио. Первородный грех, как он это называл: тот первый насильственный контакт с тьмой, который знаменует собой перелом в жизни полицейского. Как бы то ни было, убийство Долорес, должно быть, пробудило в Ниедду плохие воспоминания, демонов, которых он так и не смог победить. К тому времени тьма взяла над ним верх.

Баррали перекрестился и вернулся на кухню, где Раис и Ева пытались утешить Паолу Эрриу – та находилась в шоковом состоянии.