Судзуки продолжал смеяться. С какого-то момента Кода замолчала; напряжение ее тела выражало уже не гнев, а страх.

– Спасибо…

Внезапно Судзуки перестал смеяться и резко опустил голову, по его телу прошла легкая конвульсия. Затем с мягким, будто удивленным, выражением лица он посмотрел на Коду.

– Вы простите, девушка, но у меня случилась эякуляция.

Киёмия понял, что силы покинули Коду. Послышался расслабленный смех. Дубинка, которую она держала в руке, упала на пол. Руйкэ ослабил хватку, которой он удерживал Коду, – и в тот же момент она плавным движением руки выхватила свой пистолет.

– Идиотка!

Руйкэ повалил Коду на пол. Исэ поднялся с места и издал боевой клич: «У-а-а!». «Дверь!» – приказал Руйкэ, и оцепенение Киёмии наконец прошло. Судзуки вновь начал смеяться.

В коридоре собрались привлеченные шумом люди. «Всё в порядке», – показал жестами Киёмия и закрыл дверь.

– Господин Киёмия…

Он оглянулся и ощутил на себе взгляд Судзуки.

– Вам-то ведь это понятно? Чистое желание разрушения вызывает экстаз не только у того, на кого оно направлено. В той же степени его испытывает и тот, от кого это желание исходит. Вы и сами, должно быть, его испытали. Когда вы ломали мой палец, у вас на лице было просто написано это искреннее чувство: «Ох, как же это приятно!» Правда ведь?

Судзуки переключился на Руйкэ:

– Послушайте, господин сыщик. Я никогда не сознаюсь. Судебный процесс продолжится много лет, много десятилетий. Я буду упорствовать так долго, как только смогу. Люди в мире будут все это время меня ненавидеть, не так ли? Будут проклинать меня и говорить: «Поскорее убейте его». При одной только этой мысли я, кажется, могу сойти с ума от восторга. В зале будут присутствовать семьи жертв. Что мне сделать для них? Может быть, показать им задницу? Может быть, высунуть язык? Ха-ха-ха… Они будут ненавидеть меня. Будут думать: «Я убью тебя!» Но вы защитите меня. От этого их ненависть станет еще сильнее. Они будут думать: «Этого я не прощу!» Я собираюсь проводить ночи в одиночной камере с воспоминаниями об этом, а не о вашем торжествующем выражении лица. Я буду по полной получать удовольствие вплоть до дня моей казни. Ведь обвинения в мой адрес с самого начала ложные.

«Может быть, лучше было бы тебя убить…» Эта мысль была настолько спокойной и естественной, что Киёмия посмотрел на Судзуки совершенно безучастно. «Все было так, как он сказал. Когда, переступив красные линии правил, я скрутил и сломал его палец, то почувствовал настоящее удовлетворение. Удовлетворение, которое невозможно описать словами. Реализовалось желание, скрывавшееся в глубине моей души. Варварский импульс, который невозможно сдержать. Убежденность в том, что этот тип не из категории “своих”, позволила мне это сделать».