Рвение Идзуцу чувствовалось даже в его жалобах. Хотя факт существования пятого сообщника еще не был установлен, указание уже поступило: надо вести следствие исходя из того, что он существует. Версия о том, что пятый сообщник – кто-то из людей, связанных с жильцами шерхауса, рассматривается как наиболее вероятная. Таких людей и надо проверять в первую очередь. Идзуцу таким образом смог получить задание, которое было намного более серьезным, чем просто опрашивание наугад жителей района. Похоже, ему прекрасно удалось втереться в доверие Регента.

Управляя машиной и слушая амбициозные речи сидевшего рядом Идзуцу, Тодороки подумал: что-то в этой версии вызывает у него сомнение – небольшое, как чернильная капля. «Итак, у Судзуки были сообщники. Мое интуитивное предположение, что он действовал в одиночку, блестяще развалилось. Желания выступать против версии о сообщниках у меня нет. Тем более что косвенных улик в пользу этой версии становится все больше. Когда-нибудь, наверное, будут получены и вещественные доказательства. Версию о сообщниках можно считать главной. Я всего лишь сыщик нижнего уровня, и в моей наблюдательности никто не нуждается. И все же…» Сомнения не оставляли Тодороки.

Прямо перед получением указаний от руководства на его смартфон пришло сообщение от Руйкэ: «Есть пятый сообщник. Возможно, особенный для Судзуки?»

В своих предположениях Руйкэ идет дальше позиции руководства. Так можно было воспринять это сообщение. И об этой своей личной точке зрения он решил проинформировать именно Тодороки.

На приходившие от Руйкэ сообщения тот не отвечал. Руйкэ этого и не требовал. Это вызывало у Тодороки недоумение: «Зачем он продолжает делиться со мной своими мыслями? Может быть, до сих пор не исключает возможности того, что Судзуки категорически потребует, чтобы допросы опять вел я?»

С одной стороны, Тодороки не знал, что происходит в следственной комнате. С другой – смысл сообщения Руйкэ был ясен: вопрос о пятом сообщнике актуален, так как бомбы, возможно, находятся у него. В отличие от Тацумы и двух других обитателей шерхауса, этот человек еще жив. Можно сказать, Судзуки в каком-то смысле вверил ему в руки свою судьбу.

Но разве это похоже на него? На того Судзуки, который не верит в человеке ничему, кроме его злонамеренности? Кому вообще может доверять такое чудовище, как он?

– Вон тот ресторан, – показал Идзуцу, и Тодороки прямо перед светофором рискованно перестроился на полосу для правого поворота.

В ресторане было совсем малолюдно, что вполне естественно для послеобеденного времени в понедельник. В зоне для некурящих полицейские нашли столик, на котором лежал туристический буклет – отличительный знак, по которому они должны были определить своего собеседника. Одетый в костюм молодой человек со смехом сказал, что этот буклет – его рабочий инвентарь. Посмотрев на резкие черты его лица, Тодороки сначала подумал, что тому наверняка подошло бы занятие серфингом и барбекю летом и сноубордом зимой, а затем почувствовал досаду на примитивность собственных стереотипов.