Голос Тоты Мисаки оказался гораздо моложе, чем я предполагал. Впрочем, ничего удивительного: всему виной были седой парик и одежда для пожилых. Тоте ведь было еще только тридцать.

– Никому из вас не понять, что выпало на мою долю. И не смейте говорить, что понимаете меня, – сказал он, наконец установив протез на место. – Я не могу как следует умыться. Не могу готовить еду. Даже в туалет мне тяжело ходить. В одиночку я ничего не могу нормально сделать. И, несмотря на это, у меня с детства никого не было. За это нужно сказать спасибо отцу. Известный всей Японии человек был вынужден прятать сына.

Я не сводил глаз с лица Тоты Мисаки. Теперь я наконец мог хорошо разглядеть его. Это был молодой человек с прекрасными глазами. Определенно унаследовал внешность от Кадзюро Асахия.

– В обычных семьях родители окружают ребенка заботой. Но моя мать умерла, а отец мог лишь изредка бывать со мной. Хотя в некотором смысле я был счастлив – денег ведь были горы. Говорю сразу: сострадание мне не нужно. Меня поселили далеко от отца, как диковинное животное. А чтобы я не умер от голода, все время доставляли изысканные блюда. До того как пойти в старшую школу, я думал, что завтрак подают холодным. Чтобы в одиночестве я не сошел с ума, мне приносили всевозможные дорогие игрушки. Если во время редких встреч с отцом я что-нибудь просил, то через день-два эта вещь уже была у меня. Казалось, достаточно попросить – и мне привезут самый настоящий паровоз. Такая жизнь была мне по вкусу. Мне приходило в голову, что она может быть и получше, но тяжелой она никогда мне не казалась. Я думал, что все так и должно быть. На отца я не был в обиде. Напротив, я им гордился. Все пытались сочувствовать мне, но причину этого я совсем не понимал. У меня ведь было все что угодно, даже шестнадцатимиллиметровый проектор, кассетный видеомагнитофон, колонки JBL и модель электровоза стоимостью двадцать тысяч иен. Однако изредка я задумывался, что в чем-то моя жизнь странная. Постоянной мамы у меня никогда не было. Это было единственное, что отец не мог мне купить в универмаге. Зато ко мне все время приходили красивые люди и проводили со мной время. Этого хватало. Больше всех мне понравился Катори, но тогда я еще не познакомился с Такако.

Я не очень хочу говорить о нем. Я явно тронулся рассудком. Мне действительно хотелось заслужить любовь мужчины – и в то же время это мне казалось невероятно сложным. Ведь женщины, красивые, как на телевидении, приходили ко мне толпами, а с отцом я мог увидеться лишь изредка. В лучшем случае мы говорили по телефону. Как бы то ни было, одиночество меня устраивало. Так что сочувствие мне не нужно. Человек способен адаптироваться к жизни и находить в ней удовольствие. Проводить время наедине с самим собой мне было в разы приятнее, чем в компании безжалостных хулиганов. Поэтому я был благодарен отцу за такие условия жизни – пока он не поступил так со мной.