Глядя на Тоту Мисаки, в пылком рассказе которого не сквозило ни грусти, ни страха, ни радости, я чувствовал, будто созерцаю маленькое чудо. Он напоминал механизм со встроенной аудиокассетой. И что заставило его внезапно стать таким разговорчивым?
– Не буду утомлять вас своей болтовней. Не знаю, понимаете вы меня или нет, но мне совсем не хочется выглядеть так, будто я пытаюсь поведать слезливую историю или найти смягчающие обстоятельства. Что думаете, Митараи-сан?
– Как абсолютно здоровому человеку мне никак вас не понять, – почти грубо ответил Митараи.
Тота Мисаки усмехнулся:
– И все же приятно встретить умного человека. В обыденных вещах я не нашел бы утешения. Больше всего мне надоели годы банального сочувствия. Слезы в глазах других людей меня ничуть не радуют, такая доброта мне не нужна. Те, кто ее проявляет, лишь слегка тешат свое самолюбие. Так что я пытался сказать, что спокойная жизнь с самого начала была для меня невозможна. Все мое существование казалось мне странным сном. Я как будто все время проводил в иллюзорном мире. Хотелось ухватиться за что-то в бессмысленном круговороте жизни вокруг меня. Вот и все. Мне не доставило никаких неудобств примерить на себя роль отца, сесть в инвалидную коляску и поселиться в Камакураяме. Наоборот, я чувствовал себя очень естественно – мне ведь к такой жизни не привыкать. Гораздо страшнее было бы вернуться к самому себе. Этого я делать не буду. Стать собственным отцом было очень весело. Находясь в облике другого человека, я хорошо понял, почему он избрал актерскую карьеру. Роль Тоты Мисаки до смерти надоела мне. Я был согласен на все, только бы не возвращаться к ней. Больше для меня сейчас ничего не имеет значения.
– Талидомид… Как же нелепо! – воскликнул Нобэ. – Причинно-следственная связь между его приемом и развитием пороков пока до конца не изучена, но если все дело в лекарстве, то кто виноват? Принимавшая его мать? Нет. Разработавшая его компания? Отчасти да. Однако в фармацевтических лабораториях каждый год появляется бессчетное количество новых лекарств. Та немецкая компания не допустила никаких ошибок и провела все необходимые процедуры. Лекарство тщательно испытывали на животных, ни одной особи с пороками не родилось. – Нобэ обвел нас пустым или, скорее, обессиленным взглядом. – Если и искать причины трагедии, то они кроются в нынешней системе здравоохранения, выводы в которой делают по результатам исследований на животных. Не станут же устраивать эксперименты на людях. Так что никто не виноват. И меньше всех – он, родившийся таким. Однако на его долю выпало больше всего испытаний.