– Вы ведь и сами понимаете, что нам с Эрвином будет очень сложно помешать следователям…

– Понимаю. Но ради великих произведений, о которых будут помнить последующие поколения, всегда приходится идти на риск.

– Неужели вы имеете в виду, что в случае чего мы должны преступить закон?

Митараи молчал.

– Вы приказываете нам удержать Леону, даже если мы сами станем преступниками? Отвечайте же!

После недолгой паузы Митараи ответил:

– Да.

Дернув за поводья, он развернул лошадь к рыжеватой горе и галопом помчался к ней.

* * *

На первом этаже Парфенона остались только Леона и Уокиншоу. Проводив Митараи взглядом, оператор-постановщик развернулся к Леоне:

– Рыцарь бросил тебя и возвращается в Токио.

– Нет. Он не бросает дело на полпути.

– Вы с Эрвином, похоже, доверяете ему… Кто он вообще для вас?

Леона не сразу ответила. Она тоже глядела на фигурку Митараи, взлетевшую на гору верхом. Ласковый ветерок трепал ее волосы.

Сейчас пропеллеров на крышах мечети было почти не слышно.

– Я не знаю, что думает о нем Эрвин.

– А что насчет тебя? – спросил Уокиншоу, глядя на профиль Леоны. Та вновь не сразу нашлась.

– Себя я понимаю еще меньше.

Они оба ненадолго замолчали.

– Но я знаю, что на той горе он обязательно найдет правду и принесет ее нам.