Тофлер хотел было что-то возразить, но так и не смог подобрать подходящих слов.
– То есть она прикончила не только Мирандо, но и пятерых младенцев в Лос-Анджелесе, выпустила у них кровь, соскоблила у них мясо с шеи и клала его себе на лицо?
– Все указывает именно на это.
– А трупы куда девала?
– Один выбросила на дороге; остальные четыре Пол Дрисдейл тайно пронес в дом Леоны, чтобы повесить вину на нее.
– А кровь зачем выпускала?
– Этого я не знаю. Возможно, хотела ее для чего-то использовать…
– Я знаю, в чем тут дело, – сказала Леона. – И я, и Шэрон интересовались фигурой Эржебет Батори. Когда-то мы вместе изучали ее биографию. Наверняка Шэрон, как и графиня Батори, считала, что с помощью крови младенцев можно улучшить внешность.
– Неужели ею и впрямь можно добиться какого-то косметического эффекта? – спросил Тофлер, уже порядком уставший.
– Это загадка, – прямо ответил Митараи. – Однако, как видите, Шэрон довольно неплохо шла на поправку.
– Ого! – воскликнул Тофлер. – А кожа-то у нее стала светлее!
– Это она так после смерти побелела, – сказал Джим.
– И волосы у нее отросли…
– Это парик, – сказала Леона.
– Но ведь его нельзя носить, пока кожа не восстановилась.
– На самом деле все покрыто туманом. Никто не знает наверняка, насколько эффективна косметология. Да и не так важно, есть ли научные доказательства ее пользы. Важно, чтобы в нее верил сам человек, – сказал Митараи. – Непонятно и то, почему Шэрон заболела стренджем. Есть самые разные мнения, откуда взялась эта болезнь. В Японии ее называют атопией – от греческого слова «атопос».
– А какое у него значение?
– Нечто за гранью понимания, не поддающееся логике.
– Не поддающееся логике… – вновь вздохнул Тофлер.
– А на английский язык его можно перевести как