– Ты тут не останешься. Скажи это.

– Лайла…

– Скажи это.

– Я не останусь.

Я отступаю и даю ему возможность войти.

– Вроде пахнет пиццей? – спрашивает Рич.

– Ты не останешься, – повторяю я, твердо стоя на своем, и вовсе не потому, что я такая стерва, какой он меня считает. Потому что я защищаю его от Кейна. И от самой себя. Да, я защищаю его от самой себя.

– Я сегодня ничего не ел, – говорит он. – Обед оказался не совсем обедом, помнишь?

– Ближе к делу, Рич.

– Мы будем обсуждать это прямо здесь, в прихожей?

– Да, именно здесь.

Челюсть у него напрягается.

– Я знаю, с кем эти придурки из Нью-Йорка так долго ужинали, и я хочу сказать это тебе, а не твоему брату.

– Вот черт… С моим отцом?

– Почти. С Почером – который, как я знаю, поддерживает твоего отца.

– С Почером… – повторяю я. – Ну конечно.

– Только не делай из этого чего-то из ряда вон выходящего, – предостерегает Рич. – Мы знали, что он связан с директором нью-йоркского бюро.

– Да, – соглашаюсь я. – Но теперь у нас есть подтверждение, что Почер причастен к тому, что сейчас происходит в этом городе. И к тому, что выглядит как нападки на Кейна.

– Кейн преступник, Лайла. Он легкая мишень.

– Такой преступник, что Почер захотел поучаствовать в его нефтяном бизнесе… Кейн отказался, и Почер теперь ненавидит его. Никакой он, на хер, не преступник, Рич. Это его отец был преступником. И его дядя – преступник. Все это только ради того, чтобы навредить Кейну, пока они берут дело в свои руки. И ради репутации моего отца, которая яйца выеденного не стоит, учитывая, что Кейн кое-что сделал, чтобы прикрыть его.