После визита в канцелярию я сидела под палящим солнцем и пыталась нагуглить хоть что-то, что могло бы дать понимание, каким образом Аманде удалось полностью стереть из памяти травмирующий эпизод и что галлюцинации говорят о ее психическом состоянии. В старых дневниках Аманды Кэролин всегда оказывалась в гуще событий. Не это ли произошло и в ту страшную ночь много лет назад? Что, если Кэролин с риском для жизни бросилась на выручку Аманды и в итоге погибла?

Если верить ненадежным интернет-источникам, у галлюцинаций Аманды могло быть множество причин: шизофрения, биполярное расстройство, психотическая депрессия. Некоторые болезни были серьезнее, чем другие, некоторые могли повлечь эпизодические приступы, а иные могли так сильно подорвать мышление Аманды, что даже странно представить, что она оставалась настолько работоспособной. Но я нашла то, что подходило под описание: бредовое расстройство. Если верить сайту медицинского факультета Гарварда, на котором я в итоге оказалась, человек, страдающий от бредового расстройства, «цепляется за ложные представления о действительности, несмотря на наличие явных доказательств обратного… В отличие от шизофреников, такие пациенты не имеют проблем в повседневной жизни и не проявляют никаких странностей, кроме поведенческих отклонений из-за иллюзорного контента».

Чертов Зак! Могла ли я с уверенностью заявить, что любой нормальный муж, которому не плевать на жену, заметил бы, что Аманде нужна помощь? И что ее даже можно было спасти от того ужаса, который произошел в последний день ее жизни? Нет, кому-кому, но не мне такое говорить. Я даже не могла утверждать наверняка, что Аманда действительно страдала от бредового расстройства, и уж тем более что это как-то связано с ее смертью. Но при мысли о том, какой трагически одинокой была Аманда, у меня болело в груди.

— Я к Милли Фабер, — сказала я дежурной медсестре.

Та изучила список пациентов.

— Палата шестьсот три. По коридору и налево, — сообщила она, не поднимая головы.

Я прошла по тихому коридору. Тишина казалась даже хуже толп больных. По крайней мере те пациенты были в состоянии передвигаться. А здесь все, похоже, были прикованы к постели.

Как могло получиться, что еще вчера Милли была бодрячком, а сегодня оказалась в палате для тяжелобольных? С другой стороны, моя мама прошла путь от совершенно здоровой до совершенно мертвой за несколько секунд. Да и Милли, если честно, не казалась совсем уж бодрячком.

Я тихонько постучала, открыла дверь с номером 603 и с облегчением увидела, что Милли, вытянувшись по струнке, сидит в кресле с ноутбуком на коленях, а на грязноватом линолеуме разложены бумаги. На ней была темно-синяя блуза, а не больничная ночнушка, и за эти сутки она не потеряла все свои волосы и не сбросила еще пару килограммов.