Итак, редакция «Периодико Кантабро» не связывала его смерть с каким-либо расследованием и ограничилась краткой заметкой. Сауль был бы им очень признателен.

А я только и думал о длинных прямых волосах, найденных судмедэкспертом на куртках. А что, если к убийствам имела отношение Сара? Может, попросить доктора Гевару сравнить найденные волосы с ДНК сестры Сауля? С другой стороны, явившись к ней домой за пробами, мы рискуем, что и она покончит с собой или сбежит. Имелся еще один вариант, более доступный, — сравнить ДНК Сауля с ДНК волос. Если они принадлежат Саре Товар, обнаружится соответствующее генетическое совпадение.

Но я не был уверен в необходимости этого шага.

В Виторию мы вернулись в полном молчании. Возможно, больше всего смерть Сауля потрясла именно меня: в отличие от других, мы были знакомы лично. И еще Милан, которая продолжала казнить себя за то, что не встретилась с Саулем раньше.

* * *

На следующий день, ожидая результатов вскрытия, я отправился в Вильяверде. Было время обеда. Я хотел немного отвлечься от расследования. Деда я обнаружил в орешнике — он подрезал сорные побеги. Брата нигде видно не было.

— Герман еще не приехал? — спросил я, пристроившись рядом с дедом и выдернув несколько сорняков.

— Нет, а обещал приехать пораньше… Не представляю, с чего это он задерживается.

— Наверное, работа в офисе.

— Может быть, — согласился дед, и мы продолжили свое дело.

Я позвонил Герману около половины третьего. Он по-прежнему не появлялся, хотя был не из тех, кто опаздывает без предупреждения. На звонок не ответил: включился автоответчик, приглашая записаться к нему на консультацию.

Мы молча жевали бобы с перцем чили и чоризо, которые дед пожарил в печке на открытом огне. Затем дед отправился вздремнуть, а я так и сидел на кухне, задумчиво глядя в огонь. Я отдыхал. Восстанавливался.

Когда стемнело, необъяснимое отсутствие брата встревожило нас не на шутку.

— Дед, а Герман говорил тебе что-нибудь, кроме того, что приедет утром? — спросил я, подбросив дров в огонь, чтобы получше протопить дом на ночь.

— Да, сынок, он кое-что рассказал — и добавил, что хочет поговорить с тобой.

Мы с Германом часто рассказывали дедушке о нашей работе, даже такое, о чем нельзя говорить с посторонними из соображений профессиональной этики. Но доверять свои тайны деду было более безопасно, чем каменной статуе: дед был сама надежность. А благодаря своему почти столетнему опыту часто помогал по-другому взглянуть на текущие проблемы.

— Может, расскажешь?

— Не знаю, имею ли я право… Видишь ли, он немного переживает из-за того, что обнаружил у своей девушки.