– Ну и ну, ты достойный сын своей матери! Да, они пока находятся там.
– Инспектор Менсия официально изъяла «Черный часослов» Констанции Наваррской, обнаруженный в кабинете Хуана де ла Куэсты, и он останется в распоряжении полиции на время следствия, однако, как только пройдет суд, книга будет возвращена ее законному владельцу, то есть тебе. Могу я спросить, что ты собираешься с ней делать?
– Знаешь, много лет назад одна девочка, с которой я обращалась очень жестоко, оказала мне очень большую услугу. Можно сказать, спасла меня. Она сильно рисковала: ее могли за это выгнать из школы, она могла лишиться всего. Однако, несмотря ни на что, она это сделала, чтобы помочь мне. У меня в моей жизни всегда было все, просто по праву рождения. Ей же пришлось все время жить в отречении. От своей фамилии, от ребенка, от спутника жизни, от домашнего очага… «Черный часослов» – это просто книга, по крайней мере для меня. Для Итаки же это нечто большее. Завершение цикла, окончательное расставание со своим прошлым. Восстановление справедливости, в память о сестре Акилине. Ты же понимаешь, что я не собираюсь продавать часослов. Твоя мама заслужила его как никто другой.
– Спасибо, я не сомневался в тебе. И лишь один, последний вопрос: ты тоже Эгерия?
– Нет, Унаи. Быть Эгерией не каждой дано. Эгерия – это вечная странница. Нужна очень большая стойкость, чтобы жить такой жизнью. Мало кто способен на это.
69. Обещание
69. Обещание
Через час я уже подъезжал к Вильяверде. Дедушки дома не оказалось, и я отправился искать его в саду.
– Пойдем, дедушка, – сказал я ему. – Нам предстоит долгий разговор.
– Что ж, захвачу с собой яблочек, – ответил он и взял пару яблок из корзины, куда собирал их с утра.
– Давай соберем еще цветов для папы.
И по дороге к кладбищу мы нарвали букет лаванды.
Я рассказал дедушке все, что произошло со мной за последние дни. Про мою встречу с мамой и разговор с Микаэлой Гойей, обо всем, что я узнал о тайне моего рождения.
– Ты не мог совсем ничего не знать, дедушка. Марта Гомес не была моей матерью: отец уехал в Мадрид и вернулся с женой и ребенком, но невозможно, чтобы несоответствие дат никогда не вызывало у тебя никаких вопросов.
Тогда дедушка, сняв свой берет, отряхнул его от садовой пыли и приблизился к могиле моего отца.
– Гаэль, сынок… Сколько лет я скрывал все от нашего мальчика, потому что ты связал меня обещанием. И я исполнил его. Это было трудно, но я сдержал свое слово. Теперь все закончилось, Унаи все знает. И, думаю, я уже могу рассказать ему то, что ты когда-то не разрешил рассказывать, – произнес дедушка, обращаясь к плите с металлическими буквами.