— Может, вас подбросить, ребята? — спросил клоун-пассажир.

Я покачал головой, во рту у меня пересохло.

— Малыш, кажется, проглотил язык.

— Ага. — Водитель высунул голову из-за шеи своего подельника, и я увидел яркие рыжие волосы и желтые круги вокруг глаз. — Похоже, вы оба продрогли.

— Я даже вижу гусиную кожу, — добавил пассажир.

Я сделал два шага вправо, чувствуя, что ноги будто погружаются в мокрую губку.

Клоун-пассажир быстро глянул дальше на улицу и снова повернулся ко мне.

Водитель посмотрел в боковое стекло, и его рука, соскользнув с руля, исчезла в глубине салона.

— Патрик! — раздался голос Фила. — Пошли.

— Патрик, — медленно проговорил клоун-пассажир, чеканя каждое слово. — Хорошее имя. А как твоя фамилия, Патрик?

Даже теперь не могу понять, почему я ответил. Дикий страх, а может, желание выиграть время, но все равно я вполне мог соврать, но, увы, я этого не сделал. У меня было какое-то отчаянное чувство, что если они узнают мою фамилию, то увидят во мне личность, а не жертву, и отнесутся ко мне с милосердием.

— Кензи, — сказал я.

И клоун одарил меня соблазнительной улыбкой, и я услышал, как он открыл замок дверцы, и щелчок этот был похож на треск от кругового движения храповика в дробовике.

Вот тогда-то я и бросил бейсбольный мяч.

Не помню, чтобы я планировал это. Я просто сделал два шага вправо — тяжелых, медленных, будто во сне — и, думаю, поначалу целился в самого клоуна, когда он начал открывать дверцу.

Вместо этого мяч вырвался из моей руки, и кто-то крикнул «черт!», после чего раздался громкий хлопок, когда мяч протаранил лобовое стекло по самому центру, и оно раскололось, напоминая большую паутину.

Фил завопил: «На помощь! На помощь!»

Пассажирская дверь распахнулась, и я увидел ярость на лице клоуна.

Я споткнулся, и сила тяжести повлекла меня вниз по Сэйвин Хилл авеню.

— На помощь! — кричал Фил, и мы понеслись друг за другом, хотя я все еще пытался удержать равновесие, раскинув руки, а тротуар угрожающе приближался к моему лицу.