Я кивнул:
— Забирает почту из синих почтовых ящиков и сбрасывает в зеленые.[19] Ага. Вот мы его и раскусили.
— Ненавижу почтальонов, — сказал Бубба.
— Это потому, что они ненавидят твоих собак, — сказала Энджи.
— Может, пора и собак научить ненавидеть кое-кого из людей, — сказал я.
Бубба покачал головой:
— Блин, он чего,
Я кивнул:
— Я видел, как умирают люди, но… Это мне всю душу перевернуло.
— Люди не умеют любить так, как собаки, — сказал Бубба. — Черт. Собаки… — Его голос наполнился нежностью, какой я никогда раньше за ним не замечал. — Они только и могут, что любить тебя. Если обращаться с ними по-человечески.
Энджи протянула руку и похлопала его по тыльной стороне ладони. Он в ответ улыбнулся ей своей мягкой обезоруживающей улыбкой.
Затем обернулся ко мне, и улыбка превратилась в зловещий оскал, когда он хохотнул:
— Ну, малый, ты попал. Сколько способов вздрючить Уэсли ты можешь придумать, братишка?
Он вытянул руку ладонью вперед, и я хлопнул по ней своей пятерней:
— Пару тысяч. Для начала.
Можно сидеть на одной из самых красивых улиц в стране, но, если ты сидишь на ней достаточно долго, даже она начинает казаться уродливой. Мы с Энджи заняли наблюдательный пост на Бикон-стрит, ровно посередине между Эксетер и Фейрфилд, в пятидесяти ярдах левее почтовых ящиков, два часа назад, и за это время я сполна насладился видом черно-красных таунхаусов и витых чугунных решеток, висевших под ярко-белыми мансардными окнами. Я с удовольствием вдыхал насыщенный ароматами цветов летний воздух и наблюдал, как с деревьев падают вниз дождевые капли, блестящими монетками рассыпаясь по тротуару. Я мог бы сообщить точное число домов, на крыше которых были разбиты садики, и сказать, сколько цветочных ящиков было укреплено под окнами. Я досконально выяснил, что здесь живут бизнесмены, теннисисты, джоггеры, собачники и художники — эти выбегали на улицу в заляпанных красками рубашках, чтобы десять минут спустя вернуться с пакетом собольих кисточек в руках.
К сожалению, минут через двадцать все это совершенно перестало меня занимать.
Мимо нас прошел почтальон в дождевике с пухлой сумкой через плечо, и Энджи сказала: