– В вашей работе мне понравилось именно это рассуждение. А ваш товарищ, – он посмотрел на Кадзуро и слегка наклонил голову, – приятно поразил меня убеждением, что все люди скорее дурны, чем хороши, и при расследовании стоит исходить из этого. Правда, я искал только одного человека, которому мог бы довериться. Но кое-кто из группы сказал мне, что вы дружите, – и я уж больше не сомневался, что стоит попросить о помощи вас обоих.

– Спасибо за доверие, господин Мурао. Да, мы с Кадзуро вместе росли и неплохо думаем на двоих, – сказала я. – Пожалуйста, продолжайте. Что случилось потом?

– Я еще около часа метался по дому как безумный и проверял укромные места. Думал, что она доползла до какого-нибудь закутка и там умерла.

Я попыталась представить дом, в котором все случилось. Наверное, это была старинная кематия, такая, в какой я живу сейчас с тетей. Но там и закутков особенно нет – одни полупустые пространства, перегороженные ширмами. Вот ведь как Мурао испугался, выходит, раз весь вечер обходил дом!

– И все эти годы вы ничего не слышали о девушке. – Кадзуро делал записи в блокноте. – Ни до войны, ни… да, кстати, а где вы были во время войны?

– В Сингапуре. И еще в Индонезии[7].

Я повернулась к Кадзуро и сделала большие глаза.

Месяц назад, на праздник Хиган[8], мы все вместе – он с родителями и я с тетей Кеико – отправились на кладбище привести в порядок могилы родных, а потом сели немного поесть. Как это часто бывает, разговор зашел о войне. Хотя она закончилась семь лет назад, люди постарше реагировали на эту тему по-разному – и нас не раз предупреждали, чтобы мы не обсуждали ее вне дома.

Но Мурао сам уточнил:

– В самом конце войны, фактически по дороге домой, я познакомился на Хоккайдо с женщиной, у которой в Харбине погиб муж. Остался жить у нее, а в Киото бывал по делам – редкими наездами.

– Я просто хотел понять, почему нападение произошло через столько лет, – сказал Кадзуро. – Решил, что вы, должно быть, не жили в Киото.

– Так и есть: я вернулся сюда несколько месяцев назад.

Я спросила:

– Вы думаете, что та женщина выследила вас после возвращения в Киото, решила отомстить за давнюю обиду – и по какой-то причине начала с прислуги?

– Я уверен в этом, – ответил Мурао. – Поэтому мне нужна помощь даже не в расследовании, а прежде всего в том, чтобы узнать ее адрес. А уж с ним я пойду в полицию.

– Но почему не рассказать следователю про Наоко? Я уверена, ее адрес нашли бы в два счета.

– Я бы хотел, чтобы расследование прошло потише и побыстрее. Газетчики сейчас публикуют чуть ли не все, что известно следствию, – я слежу за криминальными колонками и, к несчастью, часто такое наблюдаю. Представьте, что я сообщу полиции, почему подозреваю Наоко, – пока ее будут искать, весь город будет обсуждать историю, которую я вам рассказал!