У меня перехватывает дыхание.
– Она так сказала?
Элл кивает.
– Я бы хотела увидеть его. Я пробуду в Роузтауне весь остаток лета, так что, может быть, ты сможешь показать мне его до того, как в сентябре я вернусь в Лондон?
Впервые за долгое время я перестаю видеть в ней соперницу.
– Я с удовольствием сделаю это, Элл.
– Тогда нам надо внести эту встречу в наши ежедневники.
Улыбнувшись еще раз, она возвращается в гостиную, а я выхожу из дома и сажусь на ступеньки парадного крыльца, слушая звуки вечеринки и вдыхая воздух, напоенный благоуханием роз. Мне необходимо время, чтобы обдумать слова Элл. Бабушка считала, что мои модели
– Вечеринка в самом разгаре, верно? – раздается голос Дэйзи за моей спиной.
Парадная дверь закрывается, и она опускается рядом со мной на верхнюю ступеньку крыльца.
– Недурно для нашей первой вечеринки, – отвечаю я. Здесь тихо, музыка звучит негромко, и в кронах деревьев шелестит ветерок. На этой неделе я часто сидела здесь, думая. Вспоминая. – Мне не хватает ее.
– Мне тоже.
Я вздыхаю.
– Я не могу не думать о том, как страшно ей было понимать, что ей становится хуже, но все равно скрывать это ото всех. Тяжело нести такую ношу одной. Нам не следует стыдиться просить о помощи, впускать других в свою жизнь, проявлять слабость. Думаю, если бы она осознала это раньше, то, возможно, до сих пор была бы жива.
– Возможно, это относится и к твоему отцу, – мягко говорит Дэйзи.
Я протягиваю ей мизинец, как мы делали, когда были детьми.
– Начиная с этого момента, если с кем-то из нас что-нибудь случится, мы не станем об этом молчать. Пообещай мне это.
Она цепляется мизинцем за мой.
– Обещаю. Возможно, нам нужно вытатуировать это обещание на наших лбах, чтобы не забыть.