Он не собирался тратить время на все эти коридоры, залы переработки и прочие слишком большие помещения, которые и так уже обыскивали. Благодаря Анне он многое знал о Генри Холмсе и верил, что Максим будет вести себя так же. А где был бы Холмс? Где был бы тот, кто жаждет постоянного контроля? Там, где он сможет управлять всем, разумеется.

У Холмса был тайный пульт, скрытый в его спальне. На заводе тоже был пульт управления, куда более очевидный. Правда, любая проверка посчитала бы, что это просто способ запустить конвейер, никому и в голову не пришло бы, что эти же кнопки, рычаги и переключатели способны отнять чью-то жизнь.

Леон не ошибся, Максим действительно был там. Нашли его и оперативники, вот только задержать не сумели — пока. У Максима не было заложников… кроме самого себя.

Он стоял у пульта управления, опустив одну руку на ряды кнопок. В другой руке он держал пистолет, прижатый теперь к его собственному виску. Он всем своим видом показывал, что готов к этому. Поэтому оперативники замерли напротив него, не зная, что делать дальше. Если бы они были уверены, что именно он похитил Ингу, нянчиться с ним не стали бы. Однако следователя пока не нашли, и группе захвата не хотелось брать на себя ответственность за жизнь богатого наследника.

Но Леон ни в чем не сомневался. Он смотрел на это существо — и будто видел его насквозь. Если его что и удивляло, так это то, что он не понял правду раньше. Все ведь было у них перед глазами! Максим не был похож на того мальчишку с фотографии лишь потому, что намеренно постарался себя изменить. Он выкрасил волосы в черный цвет, занялся спортом, и подростковая худоба сменилась рельефом мышц, он делал все, чтобы походить на своего предполагаемого отца. Однако серые глаза остались теми же, их он изменить не мог, и через эти глаза на Леона смотрело то, чего он не понимал.

Он уже сталкивался недавно с опасным серийным убийцей. Он тогда чуть с жизнью не расстался, такое не забывается! Леон прекрасно помнил полные ярости глаза того, кого они считали Джеком-потрошителем. Но Максим… он был другим. Его злость не была волнами, то накатывающими, то отступающими. Она жила в нем постоянно, поэтому он привык к ней, научился контролировать. Но избавляться от нее он не собирался — зачем? Она давала ему силы.

— Где они? — спросил Леон. Он был единственным, кто решился заговорить с Максимом, потому что только он не сомневался в своей правоте.

— Не понимаю, о чем вы, — отозвался тот. — Я сейчас вижу только рейдерский захват моей собственности.

— Да? И почему тогда мы тебя не убиваем?