— Тем не менее, дорогой мой рогоносец, ты продолжишь жить со мной. И теперь ты станешь паинькой: никакой больше уголовщины, никаких посторонних девок в нашем доме, никакого хамства. Ты будешь ходить со мной ко всем врачам, как положено, пойдешь на курсы молодых папаш, а когда придет время рожать, будешь снимать все на видео и счастливо рыдать в три ручья.

Леон, поначалу онемевший от неожиданности и удивления, теперь опомнился:

— И какого же хрена я буду делать все то, на что у меня нет ни единой причины?

Его голос звучал тихо, низко, опасно, как рычание разозленного тигра. Анна, прекрасно знавшая его, чувствовала: он в ярости.

А Лидия то ли не понимала этого, то ли не желала понимать. Она продолжала самодовольно ухмыляться:

— Нет причин? Так я дам тебе причину, я не жадная. Мальчики, сейчас вы оба узнаете, что такое предложение, от которого невозможно отказаться!

* * *

Он не должен был соглашаться.

Он и сам не до конца понимал, почему согласился.

Успокоившись, Леон признал, что ему вообще не следовало принимать решение в таком состоянии. Он был поражен этим, в его душе творилось черт-те что, и, когда Лидия опустилась до самого обычного шантажа, он попался на крючок.

Ее требования не были связаны с ним напрямую — она объявила, что, если он подаст на развод, она расскажет обо всем Миле. А такое открытие точно разрушит семью брата, тут и сомневаться не приходится.

Милу Леон жалел больше, чем кого бы то ни было, она ведь вообще не виновата в том, что случилось! А на Дмитрия он, как ни странно, не злился. Может, если бы Лидия была еще дорога ему, хоть чуть-чуть, он бы и брата не пощадил. Но первым, что почувствовал Леон, узнав, что это не его ребенок, было облегчение. С его шеи словно исчез невидимый ошейник! Больше не было смысла винить себя за то, что он не способен на отцовскую любовь. Это не его ребенок, вот и все! А племянника он готов был полюбить.

По сути, эта измена, это предательство… все это возвращало ему свободу. Он мог без зазрений совести расстаться с Лидией, потому что из них двоих он был меньше виноват: да, он был влюблен в Анну, но ничего, что считалось бы изменой, он себе не позволял. К тому же теперь у него был повод пресекать любые попытки Дмитрия лезть в его жизнь со своими советами и нотациями. Хорош морализатор, заделавший ребенка жене родного брата!

Так что он готов был просто отвернуться от них обоих, но не от Милы и своих племянников. Лидия упряма, она сумеет разрушить жизнь Дмитрия и уж точно не позволит никому из них видеться с новорожденным.