Уходя – уходи.

А Брагин… Брагин так трясся над заветной бумажкой с телефоном сценаристки, что по-глупому забыл ее во внутреннем кармане пиджака. Это каждый раз происходит – не с какими-то женскими телефонами, боже упаси (нет у Брагина внеслужебных женских телефонов). Вообще. Все из-за невесть когда выработавшейся привычки носить пиджаки. С рубашками, футболками, бадлонами и даже свитерами. Пиджаки – вещь капризная, требующая ухода, особенно когда таскаешь их в хвост и гриву, как делает Сергей Валентинович. И Катя периодически сдает их в чистку, вот и сейчас решила сдать. И проверила карманы, как это обычно и бывает. Вытащила из них все, – как это обычно и бывает. Нужно отдать должное Кате: она никогда не акцентирует внимание на содержимом карманов, просто перекладывает его, не глядя, в старую индийскую вазу, стоящую на комоде в коридоре. Почему на этот раз она решила заглянуть в аккуратно сложенную бумажку?

Потому что она была аккуратно сложена, да и не важно это.

Важно, что Сергей Валентинович впервые разозлился на Катину торжествующую покорность: «ну вот оно и произошло, у Сережи кто-то появился». Он не стал говорить Кате: это креатурка Лёхи Грунюшкина (что было правдой) и его попросили проконсультировать члена съемочной группы (что тоже было правдой). И на Катин вопрос:

– Это то, что я думаю?

Брагин вдруг ответил:

– Я не знаю.

И это было неправдой и правдой одновременно. Он точно знал, что хотел бы увидеть Дарью Ратманову еще раз. Видеть ее снова и снова. Пройдет ли это наваждение – неизвестно, что делать с Катей – неизвестно. Хотя она стоит сейчас перед ним, потухшая и исполненная решимости одновременно:

– Ты знаешь, что нужно делать, Сережа.

Он не знает. Зато бармен Григорий знает наверняка. Мотивы у людей могут быть самыми разными, но на выходе остается одно: заказать что-нибудь крепче кофе и начать изливать душу. Иногда можно уложиться и в пару-тройку фраз.

– …Поссорились, да? Или все серьезнее?

– Все серьезнее, – бросил Брагин.

– Вот видите. Я сразу понял. Вы бы хотели поговорить, но не станете этого делать. Не в этот раз. И корочки мешают. Нет?

– Возможно.

– Я понял, – снова повторил Григорий и подмигнул Брагину черным албанским глазом. – А с той девушкой – не понял. Все было неправильно. Она не должна была со мной заговаривать, но заговорила.

– И что она вам сказала?

– Спросила, когда я заканчиваю работу. И могли бы мы увидеться.

– Зачем? – удивился Брагин.