Изумленный отец семейства выдержал мой взгляд. Он прилагал все усилия, чтобы не выдать своего страха.
Я повторил вопрос:
— Что вам тут нужно?
Похоже, он не понял смысла вопроса, но тем не менее ответил:
— Мы сняли на неделю этот дом…
Мона с облегчением вздохнула и потянула меня за рукав.
— Довольно, Джамал. Пора уходить.
Я не двигался. «Королевская кобра» — всего лишь безобидное оружие самообороны, но человек с ножом этого не знал.
— А вчера? — спросил я. — Сразу после полудня вы здесь были?
— Нет, — ответил отец семейства. — Мы весь день осматривали побережье, где высадились союзники, но…
По мере моих вопросов голос его звучал все более уверенно. Возможно, он подумал, что имеет дело с береговой полицией…
Мона снова потянула меня за рукав.
— Идем. Ты меня напугал.
Я медленно последовал за ней, продолжая держать семейство на мушке. Мать устремилась к малышке, и та немедленно, словно по волшебству, замолчала. Отец, не выпуская из рук ножа, следил за нами настороженным взглядом.
Мона крепко сжимала мою руку; она торопила меня покинуть дом. Не теряя рассудка. В моей голове вещи из привокзального домика отплясывали сарабанду. Поезда на стенах, соломенные стулья, феи на ниточках…
Черт, не мог же я выдумать все эти прибамбасы! Я прекрасно помнил и фото, и мебель, каждый предмет в комнате. Когда мы вышли из дома, Мона заставила меня ускорить шаг. Я вспомнил, как несколько часов назад Арнольд гнался за мной до самой парковки; похоже, он жил здесь всегда, а потому защищал территорию со всей злостью мелкой шавки. Возле стены стояли два детских велосипеда, один двухколесный, другой с двумя дополнительными колесиками. В нескольких метрах от них была припаркована «ауди», приписанная к 75-му департаменту.
Мона молча вела машину. Я говорил один, словно убеждая самого себя. Лихорадочно выстреливал все аргументы, до последнего патрона.
— Готов согласиться: здание бывшего привокзального домика переоборудовали в сельский гостевой дом. О’кей, семья сняла его на неделю. Но вчера она целый день провела в другом месте. Вполне можно было успеть убрать детские игрушки. Чтобы в доме обосновалась Дениза. Сыграла для меня комедию. Рассказала историю про мужа-железнодорожника. И попыталась убедить, что не помнит самоубийство Магали Варрон.
Мона не отвечала. Мы не проехали и трех сотен метров, как она резко свернула направо и остановила машину на просторном пустыре напротив серого здания. На нем большими красными буквами было написано: