– Торопись, сейчас они будут здесь!

Не успели молодые люди скрыться за очередным поворотом, как появились разгоряченные погонейвоины. В коридоре уже пахло дымом, и доносился зловещий гул бушующего пожара.

...Рыцарь Сиург сражался как во сне – задыхаясь в дыму, медленно отступая к заветному входу в святилище Богини. Его меч свистел, отсекая руки, разрубая головы, плечи и торсы, бешено мелькал, молниеносно отражая удары, раскалывая железные панцири, словно яичную скорлупу... Нападающие мешали друг другу в задымленной тесноте коридора, спотыкались о трупы и истекающих кровью раненых, которые усеивали путь отступления рыцаря и женщины. Пол стал скользким от крови, ее приторный запах перемешивался с клубами дыма...

Вопли и проклятия раненых, гул пожара, крики сражающихся, высекающие искры удары металла о металл, стоны, пот, заливающий глаза, перекошенные, оскаленные лица – все слилось в одну мелькающую, гудящую, дымящуюся, кровавую воронку...

Рыцарь Сиург не замечал, что уже несколько раз ранен, весь в крови, своей и чужой. Ловя ртом едкий удушливый воздух, раздирающий горло и легкие, кашляя, смаргивая стекающий на глаза пот, не чувствуя ног и рук, преодолевая слабость, головокружение и тошноту, – он своим мечом и телом защищал женщину и путь отхода. Между нею и поредевшими, яростно сражающимися воинами, которым путь к спасению отрезал пожар, – ничего и никого больше не было. Если он упадет...