– Значит, Мансуров все-таки вооружился всерьез, – вздохнул Сергей. – Что это была за модель, не помнишь?

Петя отрицательно покачал головой:

– У меня не было времени это узнать. Инкассатор свалился как подрубленный, я вышел из оцепенения и бросился к Максиму. Бухнулся на колени, пытался зажать раны ладонями… На асфальт вытекло столько крови! У Макса подергивались ноги, и мне казалось, из-за них раны кровоточат еще сильнее… Я стянул свою рубашку, разорвал ее зубами, комкал ткань, затыкал эти проклятые дыры… Но у меня ничего не получалось, совсем ничего!

В его голосе прорезалось страдание. Ева положила ладонь ему на запястье, и Петя с благодарностью и нежностью взглянул на жену. Но больше, чем его взгляд, Илюшина поразило выражение ее лица. Ему неожиданно пришло в голову, что если бы каким-то фантастическим образом в то время Еве Полетовой стало известно о сделке с Рябовым, эта история могла бы пойти в непредсказуемом направлении.

– А потом я увидел двоих уголовников, – сказал Дидовец. – Тех, что приставили к нам, чтобы мы не сбежали. Уверен, они с самого начала наблюдали за происходящим, но вмешаться решили только теперь. Они были вооружены, быстро приближались, и до меня дошло, что никто не планировал оставлять нас в живых. Коврига – кажется, у него в руках была винтовка со спиленным стволом, – открыл огонь по второму инкассатору. Он промахнулся, пули забарабанили по фургону – громко, как град! – и тогда к нему подключился Губанов. Они вдвоем с ним расправились. Беднягу закрутило на месте, он упал лицом вниз и больше не шевелился. Ах, да! – вспомнил Дидовец. – У Губанова был пистолет «ТТ», тот самый, который Рябов отобрал у Антона.

«И который Антон с Максимом достали из люка», – про себя добавил Сергей.

– Покончив с инкассатором, он сплюнул, огляделся и пошел с этим пистолетом на меня. Я сидел на асфальте, весь в крови, рядом дергался Максим, а этот урод приближался ко мне с оживленным лицом. Клянусь, если бы его сфотографировали в тот момент и показали фото посторонним людям, они бы дружно объявили, что перед ними человек в приподнятом настроении. Он и выстрелил в меня очень легко, прямо как в тире, и даже не целясь. У меня дернулось плечо, как будто само… Однако боли я не почувствовал. Даже не сразу осознал, что ранен. Коврига в это время перезаряжал свою винтовку.

Петя замолчал. Он невидяще смотрел в окно, не чувствуя прикосновения жены. Его рука сама потянулась к раненому плечу.

14

Всего минуту назад он в немом изумлении таращился на инкассатора, не пытавшегося спасти ни деньги, ни собственную жизнь, а теперь сам замер, будто зачарованный, глядя на своего убийцу. Он не был парализован страхом. Можно было отползти за машину, можно было вскочить и побежать, однако Петя продолжал сидеть, прижимая к телу Максима бессмысленную тряпицу. Он не хотел спасать свою жизнь – вот в чем дело. Его жизнь не заслуживала того, чтобы быть спасенной. В гнусной гримасе идущего к нему уголовника Петя отчетливо различал ухмылку судьбы, воздающей по заслугам.