— Это… — Гущин подумал, какой бы эпитет применить, но не нашел ничего лучше, поэтому повторил: — …Жесть.

— Это еще не жесть, Антон. Там же были схемы станций метро, около которых эти адреса находились. Семь станций. Где они их раздобыли — черт его знает. Там были указаны места для закладки. Понимаешь, о чем я?

— Они… Они и в метро хотели…?

Богданов кивнул.

— И под землей, и сверху. Движение метрополитена парализуется, паника, давка, люди кое-как спасаются и выбегают на поверхность — а потом бац… И вторая серия. Я даже представить не могу, какой это был бы тотальный п…ц.

Гущин тоже не мог представить. Попытался, но понял, что лучше не стоит этого делать. Ему здесь, в метро, еще работать. Если не уволят.

— А кто они хоть были? Откуда?

— Ближний Восток. Некоторые из Сирии, остальные из Ирака. Понимаешь, откуда ноги растут?

— Не совсем.

— Ну, тогда и не забивай голову. Но это, парень, могла быть самая чудовищная террористическая атака на наш город из всех, что мы видели.

Гущин выдохнул. В случае, если бы по телевизору сказали все, как было — атака предотвращена благодаря двум оперативникам полиции столичного метрополитена — он мог бы теперь до конца жизни хвалиться: «Да, я тот самый, кто всех вас спас». Небрежно, конечно, такие вещи нужно говорить слегка небрежно. Как бы имея в виду: «Ну что вы, я, в сущности, такой же, как и вы, простой парень…».

— Почему они не говорят-то ничего? — отмахнувшись от глупых фантазий, спросил Гущин.

— А ты догадайся. Во-первых, кому паника в городе нужна? Когда-нибудь скажут, конечно, только вообще без деталей. Сухую цифру назовут — и все.

— А во-вторых?

— Что во-вторых?

— Вы сказали — «во-первых».

— Разве?

— Я точно помню!

— Голова не соображает после этих долбанных допросов… А, ну да, во-вторых. Они там пытаются на организаторов выйти. Вторую группу, которая в город прибыла, вроде задержали. Работают с ними. А уж наработают что-нибудь или нет, мы с тобой этого не узнаем никогда. Знаешь, почему?

— Потому что наша задача карманников ловить и не вые… ваться.