- Отец у меня, если помнишь, был железнодорожником…

- Как не помнить!

Пригласив Кубулиса сесть, Думинь также опустился в кресло.

- И я пошел по его стопам, - принялся он рассказывать. - А когда мы взорвали эшелон с фашистскими танками, подался к партизанам. Но не повезло - во время разведки угодил в лапы фрицам. Сперва мной занимались гестаповцы. Потом попал в Освенцим, Сам удивляюсь, как удалось выжить. После войны снова работал на железной дороге, но здоровье было подорвано. Вот и пришлось уйти на пенсию. А что ты поделывал все это время?

Думинь вновь помрачнел. Он, видимо, жалел, что сразу все выложил о себе, не узнав, чем все эти годы занимался его бывший товарищ.

От Кубулиса не ускользнула внезапная перемена настроения.

- Моя судьба сложилась удачней. Воевал, затем окончил юридический факультет, теперь работаю прокурором.

- Прокурор - это хорошо, - неопределенно протянул Думинь. - Прокуроры нам пока нужны, даже очень нужны. Ты здесь, в Риге?

- Нет, в сельском районе.

- Ну а каким ветром занесло тебя после стольких лет ко мне? Ведь не ради того, чтобы поболтать.

- Не скрою, мне нужна твоя помощь, - признался Кубулис. - Не помнишь, кто до войны проживал в двадцать седьмой квартире?

- Помню, отчего же не помнить! Квартира как раз подо мной, окна выходят во двор. Там жила госпожа Круминь, сколько раз мы им стекла мячом вышибали!

- Да, да, вспомнил, - озорно заискрились глаза Кубулиса. - Я был меньше тебя и грозился наябедничать отцу.

- Вот видишь, ты уже тогда стремился к справедливости.

- Но не вспомнишь ли ты, что собой представляли сыновья вдовы Круминь?

- Старший отращивал усики, был холостяком. Неужто забыл, как он гонялся за нами, поймал Лаймониса и отлупил за то, что мы в него швыряли гнилые яблоки? Младший же - толстяк и задавака - учился в гимназии.

- Этого чуточку помню. Что с ними стало?

- Толстяк, рассказывали, служил в немецкой армии и погиб на фронте. Мать переселилась в деревню, вряд ли теперь еще жива. А что со старшим, не знаю…

- А чем он в ту пору занимался, не помнишь?

- Нет. Постой-ка, мы ведь его дразнили обером. Не был ли он официантом в каком-нибудь ночном кабаке? Ведь всегда по вечерам куда-то уходил. Наверно, тот еще фрукт, раз ты им так интересуешься. - Думинь оживился, но не хотел показаться излишне любопытным.