– Если вы говорили со свидетелями, то почему тогда не узнали, что Бет Стинсон – стриптизерша?

Ноласко оставался внешне спокойным, но его кадык так и ходил ходуном, пока он молча обдумывал ответ.

– Стинсон работала бухгалтером.

– Днем. А вечерами танцевала в стрип-клубе и приводила домой мужчин.

Кларидж поднял руку.

– Неважно, скажите мне лучше… – и он заглянул в лежавшую перед ним бумагу, – как этот адвокат, Дэн О’Лири, получил доступ к материалам дела?

– Через меня.

Кларидж изменился в лице.

– То есть вы показали ему материалы и поделились своими сомнениями?

– Да. И сделала бы это снова, потому что верю – расследование того старого дела поможет нам схватить сукина сына, который убил всех этих женщин.

– Зачем переписывать правдивую историю? – продолжал гнуть свое Джонни.

– Дело нуждается в расследовании.

Кларидж снял очки и ущипнул себя за переносицу.

– Детектив Роу? – Кинс поднял глаза от пятнышка на столе, которое он несколько последних минут обрисовывал пальцем. – Вы знали что-нибудь об этом расследовании?

Кинс покачал головой и едва слышно ответил:

– Нет.

– Вы свободны. Продолжайте работу в опергруппе.

Кинс отодвинул стул, но встал не сразу, как будто хотел еще что-то сказать. Наконец он поднялся, повернулся к Трейси спиной и вышел из комнаты.

– Детектив Кроссуайт, – сказал Кларидж, – я оказывал вам поддержку, поскольку считал и продолжаю считать, что женщины должны работать в полиции, причем на всех уровнях, а также потому, что вы, невзирая на ваш пол, отличный детектив. Однако ваши действия не только навлекли критику на ваше отделение, но и вынудили меня пересмотреть мой личный подход к вашим целям и способностям. Открыть адвокату доступ к полицейским документам – это поступок, не отвечающий званию офицера полиции, и я не могу закрыть на него глаза. Я попрошу УПО провести глубокое и полное расследование вашей деятельности, в котором вы примете самое активное участие. Я ясно выражаюсь?

– Да.