«Прорыв в расследовании дела Ковбоя».

В животе защекотало. Перед ним был кадр, снятый с вертолета, который висел над одноэтажным домом посреди изумрудно-зеленой лужайки с полудюжиной фруктовых деревьев и чем-то похожим на металлический сарай на краю.

– Эй, Фац!

– А?

– Кажется, я знаю, что затеял Ноласко.

* * *

Телефон вырвал Трейси из глубокого сна. Полностью одетая, она лицом вниз лежала у себя на кровати, куда упала, придя домой после встречи с Кинсом. Экран ее мобильного светился совсем близко от лица, но когда она протянула за ним руку, почувствовала, что та будто одеревенела. Отлежала – циркуляция крови нарушилась, и мышцы во всей руке, от плеча до пальцев, были как чужие. Она перекатилась на спину и сразу почувствовала, как руку закололи тысячи мелких иголочек. В детстве они с Сарой называли это «мертвой рукой» – эффект, которого, кстати, можно добиться еще и точно направленным ударом костяшками пальцев в точку сразу над бицепсом. Она хотела сесть, но голова была такая же свинцовая, как рука.

Она узнала входящий номер и ответила лежа.

– Алло, – каркнула она. Кашлянув, попробовала еще раз: – Алло.

– Разбудил? – спросил Дэн, и она различила удивление в его голосе.

– А сколько сейчас?

– Почти четыре тридцать.

Не веря своим ушам, она повернула голову набок, чтобы видеть циферблат часов на тумбочке.

– Черт. – Она же хотела полежать всего часок.

Дэн засмеялся.

– И на сколько же ты прикорнула?

– Часов на семь.

– Значит, тебе было нужно.

Она зевнула и посмотрела себе на ноги.

– Надо же, я даже обувь не сняла.