– Да?… Я так и думал. Значит, их двое… Что еще? Никаких официальных расследований? Я имею ввиду нас… Вот даже как!

Саня напрягся, сбрасывая остатки дремы. Бнатов интересовал его теперь больше всего.

– Чо у них там? – спросил он.

– Их двое в природе было. Два мальчика. О нас пока ни слова.

– Так и должно быть. Не могут они вести официальное расследование… И кто же этот второй из братьев?

– Откуда мне знать…

Степаныч торопливо набирал номер.

– Борис, где он живет? Диктуй, я записываю…

Он достал из кармана клочок бумаги и, опершись на панель кабины, в нетерпении водил по листку шариковой ручкой.

– Как это для чего?! Что значит зачем?! Нам тоже надо знать! Не бойся, не кастрируем! Даю слово, живым оставлю! Ты не веришь мне, что ли?!

Степаныч выходил из себе. Сын боялся расправы над бандитом.

– Как? Повторяй медленнее – я записываю. Дмитрий Сергеевич?… Записал… Теперь, пожалуйста, адрес… И где работает… Юношей тренирует?… Взрослых? Женат?… И собачка у него?… А детей у него сколько?… Вот и ладненько… Спасибо тебе, сынок! Ты нас сильно выручил! МВД, как я понял, так и не пришло к общему знаменателю. Погрязло в коллегиях… О нас не беспокойся. Смотри там за матерью и вообще… Ты теперь на хозяйстве.

Степаныч отключил телефон. Саня с любопытством посмотрел в его сторону.

– Вот оно как… – сказал Степаныч. – Еще один гад вылупился…

Среди сосен они выбрались к дачному поселку, подъехали к дому, отворили гаражные ворота, въехали и закрылись изнутри. Оттуда прошли через внутренние двери в дом. Окна в доме были закрыты на ставни. В садах почти никого. Издали доносился голос диктора и сигналы точного времени.

Разговаривая вполголоса, они принялись за приготовление ужина: Саня чистил картошку, Степаныч резал мясо, вынутое из холодильника перед поездкой в лес. Минут через сорок на малом огне дошла до готовности картошка с мясом, и друзья приступили к ужину.

Покончив с картошкой, напились чаю и уставились друг на друга, словно давно не виделись. Им словно чего-то еще не хватало, но чего – никто из них пока что не мог сказать.

Степаныч собрал со стола посуду, отнес в раковину, вымыл, потом убрал ее в шкафчик. Покончив с делами, снова уселся напротив Сани. Тот возвышался горой возле стола.

– Может, на боковую? – подумал Степаныч, давя зевоту и глядя на настенные часы.

– Это можно.