Марк отрицательно покачал головой.

– Что держит их здесь?

– Чувства. Любые очень сильные чувства к кому-то в этом мире. Вот что главное.

Призрак кивнул, и Марку даже показалось, что по его губам скользнула улыбка. Вглядываться он не стал: Рита уже ждала его у калитки, за которой осталась машина.

– Садись за руль, – велел Марк, снова занимая пассажирское сиденье. – Я позвоню Лере.

* * *

Темно-серый шестиэтажный дом возвышался над пустынной в это время суток набережной, отражаясь в еще не покрывшейся льдом воде. Ни одно окно в нем не светилось, и все соседние дома как по заказу тоже оказались темными и безжизненными. Мелкий снег, падающий с неба, таял, едва касаясь асфальта. Стояла такая пронзительная тишина, которой не бывает в большом городе даже ночью. Она пробиралась в уши, спускалась ниже по телу и холодила пальцы на руках.

Когда они подъехали к дому, большой тонированный джип уже стоял возле первой парадной. Не дожидаясь, пока Рита припаркуется, Лера вышла из машины и остановилась рядом с ней. Водитель что-то сказал ей, но она лишь махнула рукой.

– Спасибо, что приехала, – благодарно улыбнулась ей Рита, тоже выскакивая на улицу.

– Ты права, я тебе задолжала, – пожала плечами Лера. На Марка она даже не взглянула, но он не винил ее в этом.

Дверь парадной оказалась не просто не заперта, но даже чуть приоткрыта, как будто их здесь ждали. Это практически убедило Марка в том, что Лиза и Гретхен действительно крыше. Карпов не солгал. Не тратя больше времени на бессмысленные разговоры, они вбежали в парадную и бросились к лестнице. Большой лифт с резными решетками стоял здесь же, но никто не стал им пользоваться. Они не представляли, как будут спокойно стоять в нем, пока он будет медленно ползти наверх. А если застрянет?

В какой-то момент Марк просто-напросто перестал ощущать боль в ноге, как будто той надоело посылать бесполезные нервные импульсы. Адреналин в крови на время исцелил ее, и Марк не хотел даже думать о том, что будет, когда его волшебные свойства закончатся. Не это сейчас было важным.

Дверь на чердак тоже оказалась открыта. Здесь, на высоте нескольких десятков метров, было намного холоднее, чем на земле. Дул морозный ветер, пронизывающий до самых костей, касающийся своими ледяными пальцами кожи даже под одеждой. Снег усилился, кружился в бешеном танце, почти падал на крышу, а затем снова взвивался вверх.

Когда они втроем выбрались на крышу, сначала ничего не увидели. Крыша дома была покрыта серыми жестяными листами, плавно уходящими вниз и образующими скат, и имела множество выступов, непонятных «домиков», труб и других сооружений, мешающих обзору. Снежный вихрь залеплял глаза, словно был в сговоре со Смертью и не хотел, чтобы ей помешали.