– Мистер Линч? – повторила я, как только мама закончила разговор.
– Да. Я не уверена, что ты помнишь, но мы встречались с ним и его дочерью несколько лет назад в Окале.
Прошло много времени, тем не менее я прекрасно помнила тот вечер.
– Чего он хочет? – спросила я, не в силах скрыть тревогу в голосе.
– Ну, именно его я имела в виду, когда говорила
Я все еще видела, как он зовет дочь, присев на корточки возле кустов, и помнила ее странное молчание, в то время как в свете фонаря над парковкой ее рот двигался, словно у марионетки.
– Может быть, тебе следовало ему отказать.
– Сильви, ты рассуждаешь не по-христиански.
Она была права, но я уже не могла остановиться.
– Из того, что он решил приехать в Дандалк, еще не следует, что ты должна все бросить и куда-то идти, чтобы молиться о ней на улице.
К этому моменту мама уже выходила из кухни. Она остановилась в дверном проеме и вздохнула.
– Молитва ничего не стоит человеку, Сильви. Помни об этом. Сейчас я совсем не уверена, что сумею помочь, но потратить немного своего времени и хотя бы
В середине книги имелось несколько белых образцов, которые я уже пролистывала. Слушая, как скрипят половицы у меня над головой, где в своей спальне собиралась мама, я снова обратилась к ним. Белейшие тучи. Белейшие морские ракушки. Белейший хлопок. Я внимательно изучала каждый рисунок, пока мама не спустилась вниз. Она снова заколола волосы, в ушах подрагивали серебряные крестики; еще один висел на шее. На ней было одно из ее многочисленных серых платьев.
– Ты всегда так одевалась? – не удержавшись, спросила я.
Мама склонила голову набок, продолжая возиться с одной из сережек в виде распятия.
– Нет. Несколько лет назад это предложил твой оте-ц. Он считал, что во время работы мы должны демонстрировать миру соответствующую версию себя.
– Форма, – тихонько пробормотала я.
– Что?