В последнее время Хоуи навещает меня довольно часто. Почти всегда он полон новостей, ведь он подал прошение в суд с просьбой сделать его моим официальным опекуном. Его план – наш план, теперь я могу так с уверенностью утверждать, по мере того как мы проводим все больше и больше времени вместе – состоит в том, что я буду жить с ним в новой квартире, которую он снимает в Филадельфии. Квартира расположена на тихой улице, рядом с хорошей школой, в ней есть вторая спальня, и Хоуи говорит, что я смогу отделать ее, как захочу, на те годы, что мне предстоит провести в ней до отъезда в колледж. Кинотеатр снова начал свою работу, и, хотя пока его резервируют для выступлений лишь второсортные группы, Хоуи уверяет, что это знак будущих перемен. Когда я рассказала об этом Кеву и Бев, а также социальному работнику, регулярно проверяющему, все ли у меня в порядке, они сказали одно и то же: хороший дом и успешный бизнес наверняка помогут дяде стать моим опекуном.

Хоуи продал свой мотоцикл и купил такой же джип, как у Дерека. Когда он меня навещает, мы катаемся и обычно проезжаем мимо нашего старого дома, чтобы посмотреть на плакат ПРОДАЕТСЯ. Я не читаю газеты, но дядя рассказал мне, что Сэм Хикин напечатал статью в «Дандалк игл», в которой рассказал, что появился новый застройщик, планирующий скупить всю недвижимость на этой улице, достроить дома на старых фундаментах, а потом их продать. И хотя пока ничего там не меняется, я могу представить, что там будет, ведь я много лет об этом мечтала.

Сегодня, когда дядя приехал за мной, погода оказалась настолько теплой, что мы опустили крышу джипа. Он спросил, хочу ли я проехать нашим обычным маршрутом мимо дома, но я сказала, что у меня сегодня есть важное дело. Я не стала собирать волосы в хвост, и, пока мы ехали, они развевались на ветру, как у Роуз или Абигейл. Моя рука скользила по ветру, и я старалась парить вне своего тела, как меня научила Абигейл прошлым летом во время наших поездок за мороженым и к пруду.

Когда мы подъехали к школе, занятия уже почти закончились. Я решила до конца учебного года заниматься с преподавателем дома и не появлялась здесь несколько месяцев. Это был последний день перед летними каникулами, и когда я проходила мимо места для курения под карнизом, где стояла старая мебель, и вошла в школу, воздух гудел от возбуждения. Я прошла по коридорам и оказалась перед кабинетом без окон, где работал Бошофф. Он снимал со стен старые плакаты «Скажи нет!» и сворачивал один за другим в рулоны. Я некоторое время стояла в дверном проеме и наблюдала за ним – он заметил меня только через несколько секунд.