— Нет, ты просто подумай об этом. Что, если это все действительно существует? Да погоди ты глаза закатывать! Мы оба знаем, что в мире есть множество вещей, которые нельзя поместить в аккуратные коробочки и перевязать ленточками. Не все поддается легкому объяснению. Кому, как не тебе знать об этом, после всех незаурядных историй, через которые ты прошел!

Мэтью знал, что Хадсон имеет в виду тот инцидент, когда умирающий богач нанял Мэтью, чтобы удержать саму Смерть, пока он не успеет примириться со своей дочерью[48].

— Да, некоторые вещи я объяснить не могу, — кивнул Мэтью.

— В моей жизни тоже случались кое-какие вещи, которые я не могу объяснить. Поэтому… прежде чем мы начнем говорить о безумии и невозможности, нам стоит принять во внимание тот самый — неоспоримый — факт, что мы знаем о мире далеко не так много, как нам кажется. Что уж говорить о том, что происходит за пределами мира! Никто не знает, что скрывается на той стороне, пока не умрет. Демоны, выходящие из заколдованного зеркала? Можно верить или не верить во что угодно, но, клянусь, я бы не поставил на кон свою жизнь, утверждая, что этого не…

— Мэтью?

Робкий голос донесся откуда-то справа. Мэтью обернулся и вгляделся в лицо щуплого мужчины, одетого в белую сорочку, черный костюм и жилет. Его седые волосы были перехвачены сзади красной лентой. Вся его одежда выглядела неопрятной и отчаянно нуждалась в чистке, а общий вид выдавал сильную нервозность. Лицо казалось бледным и изможденным, седоватые брови то и дело подергивалось, а острый нос нервно пошмыгивал, как от легкого насморка.

— Мэтью! — Он схватил его за плечо так, словно молодой решатель проблем был его последней надеждой. — Хвала Небесам! Все хорошо! Вы вернулись, чтобы вытащить нас отсюда!

— Я частенько видел этого джентльмена, — сказал Хадсон, глядя на него поверх своей кружки. — Кто это?

— Джанкарло Ди Петри, управляющий Алисии Кандольери.

— Кого?

— Великой оперной дивы! — Ди Петри вдруг вытянулся во весь рост. Впрочем, внушительности это ему не придало. — Разве вы не были на представлении тем ужасным вечером?

— Если это было оперное представление, тогда понимаю, почему это было ужасно, — ответил Хадсон.

Ди Петри ожег его взглядом, от которого запросто увяла бы даже каменная роза. Затем его внимание снова обратилось к Мэтью. Рука Ди Петри продолжала сжимать его плечо, впиваясь в него, словно пиявка.

— Пожалуйста, пожалуйста, скажите, что пришли помочь нам! Мадам Кандольери стала тенью самой себя, Розабелла едва держится. Мы все измучены, мы сходим здесь с ума в окружении этих странных людей! Когда мы сбежим?