— Ах! — Файрбоу улыбнулся ей. — И как долго, по-вашему, вы ее пьете?

— С позавчера, — ответила она. — Да, полагаю, что так. — Ее глаза, все еще напоминавшие темные провалы на напудренном лице, посмотрели мимо Файрбоу на Мэтью. — А вы, что, никогда не разговариваете?

Несмотря на недовольный капризный тон Берри, Мэтью просиял. Это был первый раз, когда она отметила его присутствие в комнате.

— Только когда мне есть что сказать.

— Кто вы?

Нэш встал и подошел к окну.

— Меня зовут Мэтью Корбетт. Я из Нью-Йорка, это в колониях. А как тебя зовут?

— Меня зовут Мэри Линн Григсби, — сказала она, и выражение ее лица вдруг переменилось. В глазах блеснуло смущение, а рот на миг недовольно изогнулся. Казалось, она собиралась издать какой-то звук, но передумала это делать. — Мое имя Мэри Линн Нэш, — исправилась она. — Я Мэри Линн Нэш. Отец? — В ее голосе послышалась мольба.

— Господа, вы вольны уйти в любое время, — надтреснуто напомнил мэр, не поворачиваясь.

— Подумай, — заговорщицким полушепотом сказал Мэтью, вновь обращая на себя внимание Берри. — Ты абсолютно уверена, что это твое имя?

— Полегче, — предупредил Файрбоу. — Мы не…

— Мое имя? — отозвалась Берри. — Я… я же назвала тебе свое имя. Почему ты спрашиваешь меня об этом, Мэтью? У меня от вопросов голова… болит, — протянула она, негромко всхлипнув, однако, вопреки ожиданиям доктора и Мэтью, не разрыдалась. Вместо того она потянулась руками к вискам и нащупала каштановый парик с локонами и детскими ленточками. Вздрогнув и широко распахнув глаза, словно от неожиданности, Берри резко сняла его, позволив своим настоящим волосам рассыпаться волнами по плечам.

Все замерли в ожидании.

Берри недоуменно уставилась на парик, лежавший у нее на коленях, словно это была мертвая собака, однако с места не сдвинулась, так и оставшись сидеть на цветастом диване.