А когда прошла неделя,

Оли-лели-ле,

Снова кушать захотели,

Оли-лели-ле,

Приуныли, приувяли,

Оли-лели-ле,

Снова Робина позвали,

Оли-лели-ле.

На этих словах кто-то из лучников просто-напросто кувыркнулся через голову с криком: «Робин! Детки проголодались!»

Солнце по небу летало,

Оли-лели-ле,

Солнце в лес густой упало,

Оли-лели-ле,

Парни солнце подобрали,

Оли-лели-ле,

Темной ночкой закопали,

Оли-лели-ле.

Тут вся компания просто-таки пришла в восторг.

— Робин, так, может быть, леший с ним, с ирландцем? В конце концов, ноттингемская тюрьма — это еще не чистилище, да и кормят там, я слышал, гораздо чаще, чем на кладбище! У нас двадцать пять тысяч золотом! Да мы можем всех белок этого леса выдать за самых богатых женихов Ноттингема!

— Да что Ноттингема! — подхватил мордастый Боллок, лицо которого походило уже к этому времени на бордовый фонарь. — Лондона! Всей Англии! — и он отважно отбросил в сторону окончательно опустошенный бурдюк.