— Баба, жена моя, — медленно сказал Гаврила, — зовет домой. Говорит, прощение будет. Сосед тоже в дезертирах был — вернулся. Ну, и ничего. Месяц принудительных работ дали, дрова в лесу заготавливал.

— Ой, не верю я твоей бабе. Они ведь, бабы-то, какие? Ей трудно без тебя, вот и зовет, думает, легче станет. А того не понимает, что тащит мужа в петлю.

— Не в том дело. Отец у меня еще здоровый, мать, сестры. Работать есть кому. А нутро мое ноет, болит, по жизни тоскует. Руки дела просят. Лежу в этой норе и думаю: люди в поле работают, хлеб сеют; солнышко светит, жаворонки поют, жеребенки ржут, грачи над пашней голгочут весело! И ни от кого прятаться не надо… А я, как червь, в земле хоронюсь, по неделе человеческого голоса не слышу. Сам с собой разговариваю. Может, с ума сходить начинаю?

— Возможно, — с усмешкой подтвердил Судаков.

— И чего делать теперь — не знаю, — причитал Гаврила.

— Настоящие люди знают, что делать, — наставительно сказал Судаков, запихивая в рот кусок овсяного пирога со щавелем. — Вон, говорят, в каком-то селе убили в церкви приезжего из города комиссара.

— Да это в нашем селе, в Успенском. Страх-то какой!.. Ужасти!.. И зачем убивать?

— Зачем убивать? — медленно проговорил Судаков. — Значит, надо было. То в одном месте советского комиссара убьют, то в другом, то в третьем. Вот их и поубавится. Да в то же время поезда взрывать, мосты… Разогнать комиссаров, свою власть установить.

— Какую? — спросил Гаврила.

— Старую. Только без царя. Твою власть.

— Какую же это мою?

— Ту, которая тебя за дезертирство судить не станет, а еще тебе спасибо скажет.

— Чудно́!

— Не чудно, а слушай, что говорю… Вот ты здоровый, сильный, молодой. А какая от тебя польза? Никакой. А ведь мог бы и отсюда, из-под земли, полезное что-нибудь сделать.

— Чего же это?

— Советской власти боишься? — в упор спросил Судаков.

— Боюсь… за дезертирство мое.

— Значит, надо ее сменить на такую власть, которой тебе нечего бояться.

— Как же сменить-то? — наивно поинтересовался Гаврила.

— Люди борются против Советской власти, и ты борись. Сожги волостное правление, кооператив, милицию.